Что всегда отличало леди Белинду Дарроу, упрямо подписывающуюся, как это было принято в почившем в истории ордене храмовников "сэр", так это неистребимый, неисчерпаемый оптимизм, который зачастую списывали на недостаток интеллекта - во всяком случае, этим частенько занимались ее напарники на протяжении последних лет. А еще - совершенно неожиданная для ее профессии и статуса хозяйственность. Но кто еще, тихо и мелодично распевая особо полюбившиеся куплеты из Песни Света, способен вытащить на лагерной стоянке рукоделие? Кто, отправляясь в дальний поход в составе одних только мужчин, не просто наготовит на всех на привале супа, но и будет ворчать, что губошлепы обзавелись исключительно сухомяткой? И кто, как не она, будет громко и на весь Скайхолд отчитывать рекрута, который умудрился привести в казармы девушку из таверны?
Белинде было уже почти тридцать лет, и многие, узнав ее поближе, сходились во мнении, что в ней погибает прекрасная мать и хранительница очага. Сама она не считала домашнюю жизнь чем-то находящимся с ней не просто в одной плоскости, но и в одном личном мире, так что слушала подобные заявления со снисходительной улыбкой, продолжая, тем не менее, выполнять простую домашнюю работу, лежащую совершенно вне ее компетенции как солдата Инквизиции - во всяком случае, на кухне, в фартуке, с собранными под белый платок волосами эту женщину можно было увидеть не реже, чем на тренировочном полигоне Скайхолда в полном боевом облачении.
Казалось бы, от храмовника в такой ситуации - сиречь, вынужденной компании эльфийки и кунари, выглядящего для южан как гибрид головореза и монстра из детских сказок, можно ожидать, в лучшем случае, кислой рожи и хмурого молчания. Если таковы были их ожидания, то Белинда их не оправдала - она, наплевав и на холод, и на сопутствующие дорожные неудобства, жизнерадостно щебетала почти всю дорогу о том, как здорово, что они, такие разные, работают вместе, и открыто восхищалась бывшим Тайным Канцлером, которую теперь называла исключительно Верховной Жрицей. А все потому, что работа в таких разношерстных коллективах уже стала для храмовницы чем-то из разряда повседневной жизни - за что она глубоко уважала Вестницу, так это, прежде всего, за умение привлечь к своему делу всех, без учета роста, происхождения, наличия рогов и даже вероисповедания.
С потаенной тоской в глазах оглядываясь на гостеприимные огни оставшейся позади крепости Суледин, Белинда замыкала процессию, стараясь идти по следам впереди идущих великана и разбойницы, но все равно грузно проваливалась в глубокий, почти девственный снег. Только когда село солнце, она, наконец, замолчала, чувствуя неуместность праздной болтовни перед ответственными переговорами, и оглядывалась по сторонам со скучающим любопытством. Она была здесь раньше, в те короткие летние месяцы, когда снег сходил со склонов Морозных Гор, и видела эти земли покрытыми робкой зеленью, так что сейчас все вокруг, от голых деревьев, и до погребенных в снегу обломков колонн и статуй, казалось женщине погруженным в сон. Кажется, Киллиан так и называл Морозные Горы - место, где земля спит.
И где-то он сейчас? Вместе с Нерией, которая часто бывала с ними в пути, и другими эльфами, которым Вестница дала приют в своем доме?
Белинда тряхнула головой, и поравнялась с идущей впереди Руной, когда, пройдя через арку между двумя мраморными галлами, путники вышли на прогалину. Где, приметив сидящего на камне эльфа, удивленно замотала головой, точно надеясь высмотреть где-то в засыпанных снегом кустах спрятанные отряды кунари.
- Это и все?... - едва слышным даже стоящей рядом разбойнице, шепотом спросила храмовница эльфийке, - Неужто засада?...

То, что Гатт далек от восхищения стало ясно сразу: он нехорошо сощурился и наморщил нос, так, как это делают рассерженные собаки, когда желают показать зубы. Без прямой угрозы или враждебности, но ясно давая понять и свое недоверие, и то, что он явно не настроен быстро принимать решения.

- И что напела в твои уши инквизитор? - спросил он холодно, - Так чтобы сам сегеронский демон так быстро перешл под ее знамена? Я хорошо помню, как Хиссрад оставил на растерзание Тевинтеру своих людей ради кучки проходимцев... под речи колдуньи. И там, в Дарваараде, даже прямой приказ Виддасалы не заставил его вернуться.
Голос Гатта едва заметно надломился, он скривился как от укола. Тяжело среагировав тогда, когда был потерян и дредноут, и договор, и Хиссрад, он все еще не полностью оправился от такого сокрушительного провала своей миссии. И вряд ли оная для него самого обошлась без последствий. Участие в "Дыхании Дракона" было последней попыткой выслужиться, замазав собственные неудачи - но теперь не оставалось ничего, кроме сплотившейся группы тал-васготов, то ли не смеющей возвращаться под веления Кун, опасаясь не такой уж простой и приятной процедуры перевоспитания, то ли преследующей теперь какие-то новые цели, ведомые только им.

От взора Гатта не укрылось перешептывание женщин, но виддатари как будто намеренно не стал обращать на это внимание. Лишь немного поерзал на своем камне, зябко кутаясь в плащ. Если кого и беспокоила стужа Морозных Гор, так это щуплого и теплолюбивого уроженца севера, лишенного феноменальной косситской устойчивости к любым температурам. Где-то в ночи глухо ухнул сыч, заставив эльфа вздрогнуть - выдавая его напряженность больше расслабленной позы и злых, но размеренных речей. Янтарные огни его глаз мигнули и впились в храмовницу.
- Твой орден уничтожен - единственное, что могло бы сдерживать угрозу магов на юге рассыпалось прахом. И все же ты идешь, за магом, невзирая на ее решения, и их более чем явную опасность.

Последней его пристального внимания удостоилась Руна, и в словах своих он неожиданно переменил тон, на тихий, глухой, и слишком многозначительный. Он был виддатари, отринувшим любые намеки на собственную расовую принадлежность, но все же оставался по крови эльфом - а значит, мог понимать, что происходит на самом деле больше прочих кунари.
- Эльф на юге - теперь редкое зрелище. Вижу, Инквизиция все еще идет на риск, допуская их в своих рядах.

[NIC]Gatt[/NIC]
[STA]hush hush[/STA]
[AVA]http://s1.uploads.ru/jkRdL.png[/AVA]

А Белинда... продолжала вертеть головой, держа руку в латной перчатке на поясе, у перевязи, где можно было одним движением вынуть из ножен меч в случае любого движения со стороны чащи. И то, что предполагалось как дипломатические переговоры, слушала вполуха, не особенно вдаваясь - потому что полагала это не своим делом, вплоть до того, как к ней решили обратиться.

Моргнув от неожиданности, храмовница огляделась вокруг, как будто рядом с ней был целый взвод братьев по ордену, к которым могли обращаться прежде нее. А затем просто пожала плечами, чего было, разумеется, не видно под броней и плащом.
- Может, мой орден и не нужен был. С самого начала... во всяком случае, не за тем, за чем нас создала церковь, не надсмотрщиками в тюрьме, - простодушно ответила Белинда, - Как не нужно было и так сдерживать магов.

Выдав эту фразу, она внезапно напряглась и похолодела. Не от самих слов, а от того, что за последствия может нести за собой ее попытка быть искренней. Но в следующее же мгновение твердо выпрямилась и поджала губы, решив, что на своем нужно стоять до последнего. На вере в Верховную Жрицу и ее решения. В Вестницу - тоже мага, которая не жалела ничего, чтобы залатать небо и сделать мир лучше. В другом мире, в другое время - когда о Бреши и знать не знали - ее бы с удовольствием поймали и посадили под замок такие же люди, как Белинда. В Героя Ферелдена - легендарную фигуру, посвященного в Серые Стражи мага, об которого, как приливная волна о скалу, разбился Мор. И в Защитницу Киркволла, которая не только своими руками казнила своего спутника за его преступление и, не моргнув и глазом, перешла на сторону храмовников, когда стало ясно, что Круг действительно не спасти, доказав этим, что магам не чужда справедливость и по отношению к собратьям. Белинда помнила Хоук по ее визиту в Скайхолд, и по крепости Адамант. То, сколько жизней она спасла тогда, оставленная Инквизитором вместе с отрядами, эта статная, улыбчивая, удивительно дружелюбная женщина.
Трое Века Дракона, те, что стояли между миром и валившимся на него бедам, были магами. И это не может быть случайностью.
То, что на магов до сих пор смотрят как на что-то мерзкое и опасное, казалось все более несправедливым. Кунари и зовут их так - "опасная вещь". Вряд ли задумываясь над тем, где сейчас был бы Тедас без этих самых... опасных вещей.
Все, что дал ей орден - это пристрастие к лириуму. Ни благородной цели, ни стоящего дела, ничего, что дала Инквизиция, не наградив попутно зависимостью от наркотика.
Вполне стоит такого, непопулярного мнения об ордене. Как ни сочувствуй тем несчастным, что угодили в смертельную ловушку в Белом Шпиле, они сами загнали себя туда. У них с самого начала был выбор.

- Я на своем месте. Там, где я могу делать что-то полезное, - завершила Белинда твердо.

- Брешь закрыта, Марасаад. Вот уже два с половиной года, - сообщил Гатт таким тоном, будто говорил, что один плюс один равняется двум, и сообщение про грозящую разверзнуться вновь завесу эльфа по-прежнему не впечатляет. Ведь след от Бреши в небе было и отсюда прекрасно видно: он ярко мерцал зеленой полосой в небе, заметный даже в густую низкую облачность, как напоминание о том, чем закончилась когда-то попытка остановить войну между магами и храмовниками, - Шрам в небе вряд ли повод закрывать глаза на более явные угрозы. На магов, разгуливающих на юге безо всякого надзора, и на то, что эльфы собираются под стяг Фен'Харела. И речи ваши, - он неприязненно сощурился в сторону женщин, - Тому подтверждение. Для южан все это - нормально. Хоть кто-нибудь стал расследовать куда и зачем уходят эльфы? Или попробовать вернуть Круги на свои места? Хотя бы возродить орден храмовников, после того, как большинство погубил красный лириум?

Эльф громко фыркнул, сплюнул в снег себе под ноги, и продолжал, неприятно, по-звериному оскалившись. 

- Все это гораздо больше похоже на промывку мозгов, чем практика "перевоспитания". И что ты нам предлагаешь? В качестве... альтернативы возвращения домой. Будем выстилать перед южными магами ковровую дорожку и жертвовать им свою кровь?

Не похоже, чтобы Гатт спрашивал всерьез. Таким тоном говорят - "удиви меня".

И все же, он не двигался с места. Так и продолжал греть пятой точкой свой заснеженный камень, разве что короткий шорох со стороны заснеженного кустарника заставить эльфа вскинуться и дернуть головой, словно потревоженный заяц. А затем раздраженно зашипеть сквозь плотно стиснутые зубы - Гатт выдавал раздражение и нервозность теперь едва ли не каждым своим жестом - наверное, оттого, что с каждой минутой сам накручивал себя все сильнее.

[NIC]Gatt[/NIC]
[STA]hush hush[/STA]
[AVA]http://s1.uploads.ru/jkRdL.png[/AVA]

Гатт опустил голову и замолчал, разглядывая троицу напротив исподлобья. И было в этом его взгляде что-то странное, застывшее - зловещее. Так из леса на них смотрел бы хищник, чьи намерения до последнего остаются загадкой. Он может развернуться и уйти, скрывшись в ночи.

А может и напасть, посчитав встретившихся ему на пути угрозой или добычей.

- А он был прав. А ведь я, идиот, до последнего сомневался, - протянув виддатари тихо - для ушей Белинды и Марасаада это было скорее неразборчивое бормотание, то чуткое эльфийское ухо разбойницы Руны отчетливо улавливало его слова, похоже, никому из присутствующих не адресованные. За исключением самого Гатта, - Кунари просто не могут сдаться и уйти, даже когда их раздавили. Даже когда им дали шанс.

Три секунды молчания. Ровно три удара сердца - тишина в скованной морозом горной ночи.

- Я больше не такой, - прорычал эльф низким, грудным голосом, и одним, резким движением спрыгнул со своего камня великолепным сальто назад.

В ту же секунду мёрзлый воздух прорезал тонкий свист. Первая стрела, вылетевшая из заснеженных зарослей, едва не задела Белинду, пролетев буквально в нескольких сантиметрах от левого уха храмовницы. Следующие две, адресованные Марасааду, вонзились в дерево позади него, и последняя скрылась в сугробе позади Руны, совсем далеко от прыткой эльфийки.
Был это предупредительный выстрел, призванный отвлечь, или же лучники попросту мазали из-за неверного света луны или иных причин, сказать было сложно - густой кустарник надежно скрывал их. В отличие от Гатта, ибо его попытки скрыться в зарослях натолкнулись на причины до позорного прозаические: глубокий снег и неудобную для эльфа тяжелую обувь: он бежал, но бежал тяжело, увязая в сугробах по колено, и то и дело оступаясь.

[NIC]Gatt[/NIC]
[STA]hush hush[/STA]
[AVA]http://s1.uploads.ru/jkRdL.png[/AVA]

Для Тэйлор не было вопроса: бить или не бить, бежать или не бежать. Когда на тебя нападают исподтишка, остается только выжить и дать сдачи. Но ее прыткий ум шпиона всегда жил только вопросами и информацией. Что мы могли вынести из этой встречи? Что делать дальше?

Не похоже, что беседа была лишь отвлекающим маневром, Грат выглядел так, будто бы сомневался и пытался в чем-то убедить или разубедить себя. Зачем же тогда нужна засада? Ведь в Инквизиции прекрасно знают, кто выполняет данное задание и когда они должны вернуться. Это было похоже на провокацию, проверку. Была ли здесь загадка или же все это лишь остатки паранойи бен-хазрат, устроившим им ловушку из мести и недопонимания? Кто мы в глазах кунари? Сила, с которой нужно считаться? Нет. Скорее, сила, от которой стоит избавиться. Но были ли «опасные намерения» все еще верны кунари?

- Больше не такой? Теперь ты трус? – Руна увернулась от стрелы скорее рефлекторно и сама же бросилась, как пущенная стрела по снегу за убегающим эльфом.

Она точно не знала, зачем это делает и что хочет в итоге получить, как от Гатта, так и от его милой компании приятелей, которые не очень-то жаждали с ними знакомиться. И слова Беллинды: «Не дайте ему уйти». Почему нет? Пусть бежит, трусливый наг, если ему так хочется. В конце концов не очень было похоже, чтобы он далеко ушел – а на снегу следы будет видно еще долго и хорошо.
Руна замедлилась на полпути, будто пораженная какой-то странной шальной мыслью. Ей ли решать, как поступить? Нужны ли Инквизиции такие знакомые? Нервные, ненадежные.

- Если это все еще твой человек – ты можешь его догнать. Или отпустить. – Руна проговорила это, обернувшись на коссита. Пусть это будет решение Мараасада – так будет справедливее и честнее. Скорее всего, он захочет вернуть Гатта и исправить его, как это делал много раз до этого с другими кунари. Такая основа бен-хазрат была Портнихе недоступна: если кто-то ошибся, то его нужно исправить, вернуть на проторенную колею, воткнуть в свои рамки. Не понятно, почему нельзя жить, как хочется, а не как тебе велено? Слишком…по-кунарийски.

«А мне хватит и зайчишек в кустах…»- подумала эльфийка, недовольно вытягивая длинный кинжал из ножен – «…зайчишек с длинными-предлинными луками». Она была готова отразить удар или отпрыгнуть в сторону в любой момент. Это уже выходило за рамки мирных переговоров, но быть может, до крови дело не дойдет. Было бы жаль испортить новые перчатки, пускай не греют, зато бархат отменный.

Руна приложила палец к губами, показывая, что дальше лучше помолчать: так лучше слышно врагов, а врагам меньше слышно нас. И покачала головой, указывая на кусты: нет, туда идти не стоит. Сколько их там прячется? Стоит ли проверять или лучше остаться в живых и уйти из этого места, как можно тише? Она обернулась назад, разглядывая припорошенную снегом дорогу к отступлению.