Максвелл не знал Эллану достаточно, чтобы утверждать, что она успела поменяться с момента их первой встречи, но кое какие изменения не проскочили мимо его внимания. Разумеется, обстоятельства, в которые она попала, поменяют любого, но тут речь скорее о том, как поменялась ее манера говорить и держаться. Далеко не каждый, обнаружив себя в новом статусе, смог бы достаточно поддаться, чтобы принять и впитать в себя совершенно чужую культуру и обычаи и начать играть по чужим правилам. Но Эллана смогла, и Макс мог лишь вдохновляться тем, с каким достоинством и терпением она работает над тем, чтобы быть примером для всех, будь то маги, Церковь или людская знать.
- О нет, вы совсем не кажетесь безответственной. Я лишь умоляю вас быть осторожной. - Макс с интересом слушал о традициях эльфов, чувствуя как у него появляется все больше вопросов. Задавать он их правда не собирался, чувствуя как Лавеллан стала неприятна тема разговоров. Возможно, в ее клане обсуждение подобных вещей были неприличны, а может быть эта беседа вызвала какие-то неприятные ассоциации. В любом случае, Макс решил, что вдаваться в подробности любого сорта было бы грубо.
- А почему мать Жизель беспокоит ваша дружба с Дорианом? Не из-за его ли происхождения? Пожалуй, если бы я был матерью Жизелью, то тоже бы постоянно за что-то беспокоился. Работа у них такая: встал с утра, помолился, обошел мед блок и принялся беспокоиться и ко всем цепляться. Так что, если вы сами не переживаете из-за ваших отношений с Дорианом, то игнорируйте ее.
Глядя на бурлящее строительство аванпоста, Максвелл даже немного жалел, что работает на Инквизицию под командованием Сэра Резерфорда и принимает участие в основном в армейских делах. Несмотря на знатное происхождение, отец Макса был человеком “рукастым” и порою сам пытался что-то строить или улучшать в родовом поместье, а заодно и учил сына азам своего хобби. И теперь, будучи представленным перед таким слаженным братством трудящихся, Тревельян им в чем-то завидовал.
- Не Искательница ли это? - Макс поспешил следом за Элланой, и когда они оба достигли Кассандры, натянул поводья, заставляя лошадь замедлиться, и спешился. Закинув поводья на выступ ограды и убедившись, что если Колокольчику что-то взбредет в голову, она не сможет вырваться, он приветственно кивнул женщине.
- Не ожидал вас здесь увидеть. Оказывается и вы порой откладываете меч в сторону и принимаетесь за мирские дела. Это воодушевляет. Успеваете по срокам?

Кассандра не сразу уловила знаки, которые подавала Лавеллан, но, когда обратила внимание, почувствовала, что что-то пошло не так. Неудивительно: лорд Тревельян слыл человеком с непростым характером, а Вестница провела среди людей не так много времени, чтобы легко и непринуждённо беседовать с теми, кого некоторые её сородичи называли «шемлен» и недолюбливали. И, мягко говоря, не безосновательно.
Но дело было, скорее всего, не в расовой неприязни и исторических счётах, тем более, клан Лавеллан был вполне лоялен к людям. Проблема была чём-то ещё… Правда, на том догадливость Кассандры кончилась – слишком мало было данных, да и те умозрительные. К тому же, человеческие отношения не были её сильной стороной. В своё время она и сама сильно удивилась, когда поняла, что неприязнь и подозрения остались в прошлом: только вчера, казалось, вид остроухой язычницы с меткой на руке вызывал одно лишь желание – макнуть её головой в прорубь на озере возле Убежища,  а уже сегодня они сидят у костра в лагере на Штормовом берегу и жарят на раскаленных камнях морского окуня с приправами из лесных трав, потому что доверить это кому-то ещё значило попросту перевести продукт. И нельзя сказать, что для этого потребовалось делать что-то особенное – притерпеться друг к другу оказалось несложно, потому что Эллана, в отличие хотя бы от некоторых других личностей полуметрового роста, застёгнутых на три пуговицы и с арбалетом за спиной, не имела опасной привычки обидно высмеивать ближнего, а ещё не задавала глупых вопросов и не учила жить. Но Тревельян не имел возможности оценить это, а Лавеллан в свою очередь совсем не знала людей его склада характера. Кассандра и сама пересекалась с ним нечасто, но сейчас, решив, что, поинтересовавшись о сроках, он практически прямым текстом высказал желание потрудиться и показать пример простым солдатам, мысленно одобрила это решение, весьма неожиданное и одновременно похвальное для дворянина. К тому же, более удачного предлога, чтобы сгладить ту загадочную неловкость, которая возникла между Вестницей и марчанином, и не придумаешь, если ты, конечно, не Жозефина Монтилье.

– Пока успеваем, – ответила обоим Кассандра и добавила с самой приветливой и открытой улыбкой, на которую только была способна, - но ваша помощь воодушевит людей.

Кассандра обернулась назад. Появление гостей не осталось незамеченным – многие люди отвлеклись от работы и с интересом поглядывали на них. Тот, кому Вестница Андрасте просто подаст молоток или гвозди, будет до вечера ходить счастливым. А сейчас, после того, что им всем пришлось пережить во время бегства из Убежища, это никому не помешает.

Искательница пригласила обоих следовать за ней. В тот момент, когда высшие чины Инквизиции задержались у коновязи, чтобы оставить там ездовых животных, к ним подошёл рядовой и, вытянувшись по стойке «смирно», попросил слова.
– Добыча камня более невозможна, – старательно отчеканил он.
– Как это? – изумлённо вскинула брови Кассандра. Камня в карьере, который находился совсем рядом, чуть выше по склону, было предостаточно.
– Ночью туда пришли звери, – невозмутимо отрапортовал рядовой.
– Волки, что ли? – уточнила Кассандра, перед тем удивлённо посмотрев на Лавеллан и Тревельяна. Такое могло случиться: облюбовавшие пещеру для своего выводка волчицы могли доставить достаточно проблем.
– Наги, – почти что шёпотом ответил рядовой. – С детёнышами...
– Храни нас Создатель! – грозно фыркнув, всплеснула руками Кассандра.

 Тревельяна немного удивила идея Лавеллан использовать нагов в качестве еды. Он, конечно, слышал о том, что гномы с удовольствием использовали нагов в своей экзотичной кухне, но сам подобные блюда никогда не пробовал. Брезговал, как и любой другой дворянин на его месте. Но работа на Инквизицию его постепенно меняла. Сначала жизнь в бараках в весьма скромных условиях Убежища заставила его переоценить личное пространство и объять концепт “в тесноте да не в обиде”, о котором он до этого слышал лишь от слуг в своем родовом поместье. Затем он завязал дружбу с городским эльфом, тал-васготом и бывшим фермером из Ферелдена, и его представление о других расах и представителях разных слоев общества тотально изменилось. Он перестал видеть в тал-васготах кровавых убийц, в эльфах отчужденных гордецов, а в обычных работяг глупых невежд. И хотя Максвелл понимал, что ему еще придется пройти далеко, чтобы полностью избавиться от предрассудков, он уже ощущал, что меняется к лучшему. И даже мысль о поджаренном на вертеле наге не казалось ему такой уж дикой. В конце концов если бы в те моменты, когда он, трясясь от озноба, сидел в засаде уже целый день, а его спросили не желает ли он зажаренного до хрустящей корочки нага, то он бы вряд ли отказался.
- Дельная мысль. В конце концов всегда найдутся те, кто с радостью урвут кусок нага. А если план по разведению нагов провалится и на них больше не будет спроса, их всегда можно распустить.
Когда группа подошла ко входу в пещеру, Максвелл огляделся по сторонам. Даже если они смогут выманить нагов из гнезда, то нужно придумать место, куда их можно всех переместить. Сваленные неподалеку подгнившие от влаги доски смогли бы идеально сослужить временным загоном для зверей. Осталось только соорудить приманку.
- Голодные. Вон как носом водят. - мужчина усмехнулся и жестом подманил к себе работяг, дабы не спугнуть животных. - Парни, у нас с вами дело есть. Те доски для чего там лежат?
- На щепки.
- Тащите их сюда, мы сейчас построим загон.
Наги были существами относительно маленькими и с короткими лапками, так что едва ли они были способны перелезать через высокие препятствия. Тревельян, впрочем, не был до конца уверен, что они не попробуют влажную древесину на зуб, но загон можно было бы дополнительно обложить вокруг камнем.
- Может быть их едой приманить? Что они едят? - Макс вопросительно посмотрел на Эллану. В его понимании именно она должна была знать, что едят наги. От некоторых предрассудков все еще было нелегко избавиться. Затем он обратился уже к обоим женщинам, - Мы сейчас что-нибудь сколотим на спех, а вы найдите как их довести до загона.
Солдаты меж тем подтащили доски и строительные инструменты, и Максвелл с воодушевлением взвесил молоток в своей правой руке. Раз уж в молодости ему удавалось приколачивать полки к стенкам, то с простым загоном он точно справится.

Значит, вот чем было вызвано беспокойство Лавеллан… Кассандре с трудом верилось, что такой человек, как лорд Тревельян, мог воспылать любовью к остроухой лесной дикарке. А вот сделать предложение руки ради выгоды и перспектив было вполне в духе марчанской знати, будь она неладна! Кассанда нахмурила брови – такой поворот событий её совершенно не устраивал: такой союз может нанести вред тому образу Вестницы, который старательно создаёт Жозефина, кроме того, это возвысит семейство Тревельян среди марчанской знати и усилит их влияние в определенных церковных кругах. Да что он вообще о себе возомнил? Решил сделать Вестницу Андрасте и Инквизицию инструментом в своих мелкопоместных интересах?

Кассандра хотела было уверить Лавеллан, что лорд Тревельян затащит её в болото династического брака только через три трупа советников Инквизиции и лично её, искательский, но эффект последних слов Вестницы оказался сравним с ощущениями от выплеснутого в лицо ведра ледяной воды.
Значит, вот что чувствует Эллана и кого она винит… Кто бы ни подразумевался под произнесённым вслух «вы», здесь и сейчас она обращалась к Кассандре, и ей было не с кем разделить тяжесть этого упрёка.

– Прости, Инквизитор, я… я часто бываю неразборчива в средствах и редко интересуюсь чужим мнением на этот счет, – растерянно произнесла Кассандра, повернувшись к Лавеллан лицом и сцепив за спиной руки, в которых держала мешочек с приманкой для нагов. Звучало совершенно по-идиотски, но, в общем-то, было правдой – Варрик, чьи упрёки порой совершенно не походили на дружеские, с этим бы согласился. Впрочем, никто из них двоих не оставался в долгу, а значит, они были квиты.

В полумраке пещеры глаза долийки, должно быть, видели достаточно хорошо, в то время, когда её, человеческим, не хватало света. Кассандра не знала, поможет ли то, что она сказала. Когда-то в её жизни был похожий момент, но в тот день у неё просил прощения человек, не сделавший никому ничего дурного. А ей отрицать свою ответственность было бессмысленно – даже сейчас она была готова произнести вслух, что подобный брак был бы не в интересах Инквизиции, вместо того, чтобы проявить солидарность как женщина…

– Но лорд Тревельян не ставил меня в известность относительно своих планов.
Кассандра тяжело вздохнула: её слова прозвучали так, будто она ищет виноватого – жалко.

– Словом, я присмотрю за ним, и если он действительно что-то задумал, засуну его марчанские амбиции ему в… в глотку, – пообещала она с той предельной серьёзностью, с которой дети посвящают друг друга в свои секреты или дают фантастические, но нерушимые клятвы. – И поговорю c матерью Жизель, если потребуется.

Кассандра замолчала, выжидающе глядя на Вестницу. Она не умела, как Регалиан, находить правильные слова, и, возможно, уже никогда этому не научится. Но меньше всего ей хотелось быть для Лавеллан тюремщицей.

Пускай Кассандра была не из тех, кто умеет читать людские души, но она почувствовала, что Вестница - в растерянности, хотя и старается скрыть это за серьёзным лицом и сдержанным тоном, и её дальнейшие слова подтвердили эту догадку. По-видимому, уроки Жозефины не прошли напрасно, несмотря на то, что Лавеллан требовалась в этом практика. Только сама Искательница была ничем не лучше.

- Так происходит со многими, когда что-то меняется, - сказала Кассандра, чувствуя, что ступает сейчас на тонкий лёд, готовый проломиться под тяжестью брони, которой она тщательно защищала своё сердце с того самого момента, как узнала, что произошедший на Конклаве взрыв унёс нескольких, важных для неё людей. Знала бы эта хрупкая эльфийская девочка, чего ей стоило сдержаться, когда она увидела на её руке след той же магии, что разверзла небо...
- Но тот, кто ведёт нас, или то, что ведёт нас, никогда не предупреждает ни о крутом повороте, ни об обрыве на наших дорогах.

Должно быть, эти слова можно было бы принять за нравоучение или за попытку преуменьшить масштабы проблемы. Но как рассказать Инквизитору то, о чем знала лишь Джустиния? О самом первом крутом повороте, который совершила судьба Кассандры, когда её родители были казнены, о том, как гибель брата подтолкнула её к её служению, о том, как один человек своей добротой, храбростью и бескорыстием пролил на мир вокруг неё луч света, и как, несколько месяцев назад его не стало вместе с женщиной, которая была дорога ей, как мать? Сколько ни тверди, что в том мог быть замысел Создателя, что она теряет людей потому, что должна нести своё служение в одиночку, память всё равно брала своё - и было горько.
Осторожно положив приманку для нагов на плоский камень, Кассандра отступила назад - и лишь после этого маленькие пугливые зверьки, тревожно прядавшие ушами в её присутствии, посмели подойти к угощению.
- Инквизитор, когда это случалось со мной, я просто шла вперёд, - призналась Искательница. - Потому что, остановившись, я чувствовала себя так же, как и ты - растерянной и неприкаянной.