Шаги прохожих тонули в сером шорохе капель теплого весеннего дождя. За все это время он успел бодро залить мостовую, прекратиться, осветив лужи застенчивыми лучами выглянувшего из-за туч солнца, и теперь мелко моросил, заставляя Карвера недовольно смаргивать задерживающиеся на бровях капли. В воздухе пахло йодом и солью, вечными спутниками портовых городов.

На сочувственные взгляды редких, но все же проходящих мимо людей младший Хоук уже и не обращал внимания: тут и ежу было бы понятно, что все эти люди могут подумать при его виде. Мокрый насквозь детина с замусоленным в руках букетом ромашек, печально примостившийся на невысокой каменной ограде в одном из ведущих в Верхний Город переулков.
Карвер и сам задавался вопросом, жалко он выглядит сейчас, или просто глупо. Спустя минут сорок - пришел к выводу, что все это сразу. И все же упрямо продолжал дожидаться, как это умеют делать только не обремененные опытом в сердечных делах по уши влюбленные простаки. За что, впрочем, отдельно было стыдно: он ведь уже не какой-нибудь подросток, у него уже была девушка, пусть и после нее жизнь как-то не располагала к гуляниям. Во-первых, не считая портовых проституток, от которых отгоняла банальная брезгливость, и нескольких исключительно тайных попыток заглянуть в "Цветущую розу" - не с кем. Во-вторых, даже если и нашлась бы хорошая, приличная девушка, не к Гамлену же ее вести, право слово. И подумать стыдно о таком.
А потом он встретил Мерриль, и все прочие сами собой оказались не особенно нужны. Включая и прекрасных дам из "Цветущей розы". Разве могли они сравниться с этим большеглазым созданием прямиком из дремучих лесов. А слухи о "диковатых" долийцах, что танцуют нагишом по лесам, ныряют в горные источники и заставляют цветы распускаться одним своим присутствием, были лишь вишенкой на торте юношеских фантазий, тщательнейшим образом скрываемых от всего мира.

И вот куда это завело.
В случившемся с ним положении, одно утешало: выбирал Карвер это место с умом. Чтобы, не приведи Создатель, не увидели и не подняли на смех те, кому его видеть сейчас не следует. В этот список, возглавляемый сестрой, входили Варрик, Изабела и Андерс, впрочем, последний и так почти безвылазно торчал в Клоаке, а два первых просиживали большую часть времени в таверне за "Алмазным ромбом". Авелин и угрюмый эльф входили в группу риска, но эти двое, по крайней мере, не отличались особенной склонностью к травле и помыканию, как ни был Карвер обижен на то, что Авелин так упорно отказывается выдать ему работу в городской страже.

Дождь оказался первой палкой в колесе его идеального плана, включающего приятную весеннюю прогулку на пристани. Короткий, но хлесткий, почти моментально промочивший до нитки, ливень слегка охладил голову. Второй палкой было, собственно, то, что с самим собой свидания обычно не устраивают: Мерриль не явилась ни через пять минут, ни через двадцать: стоящие на площади солнечные часы кратко известили его о времени, пока небо снова не заволокло серостью. Ранний вечер сменился просто вечером, Карвер тревожился: воображение рисовало ему девушку потерявшейся и попавшей в беду, и только мысль о том, что они могут разминуться и совсем друг друга потерять, удерживала парня на месте.

Голос прямо над головой, если ты - в глубокой задумчивости и полностью сфокусирован на собственном внутреннем мире, отринув окружающий (оглядываться по сторонам каждые несколько секунд младший Хоук прекратил еще где-то с час назад, хотя, сейчас задумываться о времени и вовсе не хотелось. Сколько его еще пройдет, прежде чем Мариан и, чего страшнее, мать его хватятся?), способен подорвать с места кого угодно. Карвер исключением не оказался. Он буквально подскочил со своей ограды, запоздало поняв, что именно этого голоса и ждал.

- Вот ты где! Я уж думал ты... - начал парень порывисто, но тут же оборвался, поймав себя на том, что говорит, возможно, не чересчур резко, но определенно резче, чем следовало бы - даже учитывая, что ее опоздание давно перестало вписываться в рамки вежливости, - Что с тобой что-то случилось, - поправился Карвер уже мягче, - Ты опять заблудилась?

Эти странные, необычайно большие зеленые глаза напротив, всегда оставляли впечатление чего-то внеземного, эфирного, не принадлежащего этим грязным улицам и этому изрытому туннелями утесу под названием Киркволл. А еще они будто светились изнутри. Когда они впервые встретились, Мерриль провела сестру со спутниками в пещеру, и Карвер даже испугался, увидев, что глаза хрупкой долийки светятся в темноте. А потом понял, что свет этот не зловещий, совершенно не пугающий. Он теплый и мягкий. А на свету - еще теплее, с озорной, как у ребенка, яркой золотинкой.
И это казалось в Мерриль самым замечательным.

Сердиться на нее и ругать не получалось категорически.
Даже у того, кто в принципе съел сотню собак в недовольстве, рассерженности и ругани.

Что ж, судя по ее виду, как минимум, как попавшая в беду и отбившаяся от десятка бандитов, решивших ее обокрасть или утащить куда-нибудь для чего похуже Мерриль не выглядела. На случай "заблудилась" предприимчивый Варрик догадался выдать эльфийке клубок ниток, что решало проблему с возвращением домой откуда-нибудь с рынка, но имело большой недостаток: чтобы вернуться назад с места назначения нужно до этого места предварительно, и, желательно, без особых приключений, добраться.

- И ты про... - Карвер замотал головой, и уставился на замусоленные ромашки в собственной руке так, будто впервые их увидел. Он на самом деле успел забыть о них, пока ждал - лишь машинально, но методично обдирал мелкие тонкие листья, да мял в руке изжеванные стебли, - А, это. Ты прости, они все растрепались. Это я у девчонки в Нижнем Городе купил. Дочка цветочницы, маленькая совсем... Ходит с корзинкой. Они, наверное, за городом в полях их нарвали, - зачем-то продолжал серьезно и обстоятельно пояснять Карвер - наверное, чтобы просто заполнить возможное неловкое молчание, которого сейчас боялся больше любого чудовища на свете, включая Архидемона, - Ты не бери их, я тебе завтра свежие принесу, прямо домой... Если нравятся...

"Целую корзину куплю. И плевать, что сбережения уйдут."
Несмотря на явную натянутость и общую неловкость ситуации, каким-то шестым чувством Карвер моментально ощутил, что сочувствующие взгляды сменились заинтересованными, и подбоченился, победно оглянувшись по сторонам. И даже, несмотря на собственный промокший и жалкий вид, ощутил себя намного внушительнее - ведь важно не только, какой ты, но и то, кто рядом с тобой. А в этом случае - даже важнее.

- Ты не голодная? - важно спросил Хоук, - Можем пойти куда-нибудь поесть. Или так прогуляться.

Знаете, как бывает: пара слов той-самой, и мир вокруг расцветает красками, ты готов свернуть горы и покорять материки. И даже полевые цветы в руке оживают и расцветают, дивной долийской магией превращаясь в нежные нарциссы из садов наместника? Примерно так, как пишут в литературе, которую любила на досуге почитывать Лиандра Хоук, и не спрашивайте, откуда Карвер знает, что там написано.
Так вот, сейчас ожидания привычно не соответствовали реальности.

Нет, Карвер, конечно, подбоченился, выпрямил спину и отдал цветы, годящиеся, по его мнению, теперь разве что на корм какой-нибудь местной жвачной скотине (Гамлену, например), только вот лучше чувствовать себя не стал. Не раскрыл за спиной крылья, не воспрянул в небо. Он по-прежнему был промокшим до нитки, успел сильно проголодаться, и немного продрог от сидения на холодной каменной ограде. Да и выглядел так себе: куда там разжиться хорошей одеждой, при их-то практически нищенском образе жизни, все старое, штопаное-перештопаное, да еще мокрое. И ботинки в грязи. Особенно настойчивой, плохо отмывающейся бурой марчанской грязи, которая, казалось, намертво въедалась в ткань и кожу.
Одним словом: стыдно. Даже учитывая то, как она тянула руки к цветам.
- Но я свежие тебе все равно принесу, - убежденно ответил Хоук. И невольно подумал не о живых цветах, а об украшении. Мариан такие не носила, а Бетани уже не было с ними, чтобы помочь ему по этой части, но Карвер вспомнил любимые младшей сестрой гребешки и броши для плаща, недорогие, но вполне способные ее оттенить. Знать бы еще, что понравится Мерриль?
Конечно, Карвера искренне тронула скромность и неприхотливость простодушного до эфемерности создания, и сейчас он всецело понимал Изабеллу, прозвавшую эльфийку Котенком, но дело-то не в этом.
Хотелось чего-то действительно хорошего. Специально для нее, так, чтобы Мерриль потом долго это вспоминала. Возможно, даже хранила потом, на память. И это осталось бы с ней, как сувенир о начале того, что мечталось Хоуку началом долгих и прочных отношений.
Само собой, он привычно ошибался. Причем, во всем.

В кармане Хоук нащупал пригоршню серебряных монет, почти все свои сбережения, если не считать двух золотых, надежно припрятанных совсем уж на черный день под дождевой бочкой на заднем дворе хижины Гамлена (в самой хижине Карвер прятать не решился, считая, что добрый дядюшка способен сунуть нос даже в его портки, пока они с Мариан снова где-то шляется, а мать выгуливает по Нижнему Городу мабари. Да, даже думать о таком было противно, но перестраховаться никогда не было лишним, если речь заходила о Гамлене.

Неловкость немного сгладилась по пути: он даже немного расслабился, рассмеявшись ее ставшей вполне привычной манере удивляться киркволлской повседневной жизни, причем не лучшими ее аспектами, вроде тощих попрошаек, воров и грязи по колено.
- А мимо меня прошла дама, ряженая в перья, пока я тебя ждал, - доверительно сообщил Карвер в ответ, уже и позабыв про то, сколько времени провел на ограде под дождем, - Она попала под дождь со всеми своими кринолинами, и была похожа на мокрую курицу в потеках пудры.
Заговорившись, по пути на пресловутые небеса, с растущими за спиной крыльями, Хоук и не услышал доносящегося со спины цокота копыт. А когда услышал, успел лишь героически прикрыть собой эльфийку, получив, в итоге основную порцию холодной, грязной воды из лужи, которой окатили колеса проезжающей мимо телеги.
И стремительно опустился назад. На землю.

- Так же отряхиваться? - хохотнул Карвер, чтобы слегка разбавить неловкость, - Я бы посмотрел.

Следующим шагом было бы неплохо предложить даме локоть, как и положено настоящему джентельмену, сопровождающему прекрасную леди на вечерний променад. После происшествия с лужей парень долго отряхивался, даже закатывал рукава своей - уже увы не белой - рубахи, пока не пришел к выводу, что за его руку не сильно стыдно было бы взяться. Оценивающ посмотрел на в очередной раз замечтавшуюся о чем-то Мерриль, о том, насколько это будет стратегически хороший шаг, и уже было прочистил горло, чтобы предложить повернуть к харчевне, из тех, что попроще, чтоб не вытурили обоих, съесть там что-нибудь горячее, и попутно многозначительно выставить локоть. Мерриль, конечно, не понимает намеков, но так будет не слишком прозрачно.

Стул с прицельной, почти снайперской точностью угодил Карверу углом в затылок, а ножкой - в спину.

Еще с раннего детства средний из детей Хоуков имел возможность убедиться в крепости собственных костей, и, в частности, черепа. Дрался он много, как и положенно нормальному сельскому пацаненку, лазил по заборам и деревьям и падал с них - тоже, только умудрялся при этом ничего себе не ломать. Пара вывихов, да и только. После Остагара, оставшись в настоящей бойне невредимым, он сжимал на груди старый латунный символ Андрасте и думал, что не иначе как Пророчица бережет от беды. Всерьез просил такой же защиты для матери и сестер. Ошибся.

Как бы то ни было, тут череп Карвера тоже продержался стойко, под стать его обладателю. Карвера только оглушило и свалило наземь на месте: ноги остались на тротуаре, а корпус и голова повалились на мостовую. К счастью, на более-менее просохшую брусчатку, а не в очередную лужу. Стул с деревянным грохотом упал поодаль, напугав стройную белую лошадку, которую вел под уздцы в направлении выхода в Нижний Город какой-то мужик в черном камзоле: Карвер слышал, как заржало застенчивое животное, и как хозяин говорит ей что-то успокаивающее, не давая вырваться, и успешно отключился. Минуты на две.

Пока суд да дело, у Карвера была возможность слегка очухаться и даже внутренне посетовать на весь этот проклятый день и унизительную его развязку. Получить по голове стулом - что может быть унизительнее? Кажется, та чушь в которые верит мать, нахватавшись от старых бабок в Лотеринге суеверных баек, может иметь под собой почву: иначе как дурным глазом и шепотом на воду младший Хоук всех этих сегодняшних неудач объяснить не мог.

Будь у него время, он бы даже поразмышлял, кому это могло понадобиться, и кому так не к месту его отношения с Мерриль, что он пытается их развести любыми способами, но времени не оказалось: Хоук привстал, потирая чернявый затылок, хрипло проворчал себе под нос что-то нелицеприятное, обращаясь к окружающему миру в целом, и только тогда, слегка проморгавшись, имел несчастье осознать, что происходит в полуметре от него.

И происходящее заставило Карвера забыть и о собственных кивках на суеверие и даже о преследующих сегодня неудачах, несмотря на то, что стычку с отморозками (нет, это Киркволл, время близится к вечеру, чего он еще ожидал?) можно было смело занести в перечень примеров его, хоуковского, невезения.

- Твою ж... - о том, чем козырнула Мерриль против сгрудившейся вокруг банды медленно пятившихся киркволлских ублюдков, Карвер понял с понятным запозданием, несколько секунд с глупым видом переводя взгляд с ее хрупкой фигурки на типа напротив, - Мерриль...

В такие моменты у него от нее кровь стыла в жилах. И пусть этот страх мешался в Хоуке с почти щенячьим восхищением, в котором он никогда не признается даже сам себе, пусть его не бросало в предательский панический холод, какв те моменты, когда Андерс принимался светиться, что те болотные огни с Коркари, оглашая пространство своим жутким потусторонним голосом одежимого, и все же так просто забыть, что в этой долийке с детским личиком - настоящий маг крови.

Который сейчас может выдать себя на глазах кучи народа.
Карверу стало стыдно за одну эту мысль, но он не на шутку перепугался. Не самой Мерриль. За нее.
Стушевавшись, он уцепился мыслью за Варрика - не потому, что гнома признавал авторитетом или уважал его. Но у Варрика было два неоспоримых положительных качества: он заботился о Мерриль, и умел эффективно улаживать конфликты, даже не берясь за висящий на спине арбалет.
Протянув руку, Карвер осторожно тронул Мерриль за плечо. Придумать ничего лучше он не смог, но, может, напомнив о себе, он сможет отвлечь ее?

С самого начала, едва-едва решившись на свидание, Хоук твердо решил, что туда, где часто ошивается сестрица и ее прохиндеи-друзья он не сунется, и Мерриль не поведет. Во-первых она слишком хорошая для этой компании, а во-вторых, после подколов Мариан потом на нем живого места не будет. Но когда она всерьез упомянула лечебницу Андерса и активно заинтересовалась людьми на улицах, Карвер понял, что лучше уж стоически выдержит года два бесконечных насмешек и тычков под бок, чем позволит происходящему добраться до точки невозврата. В смысле, закончиться в Клоаке в андерсовском свинарнике - а уж он-то думал, что хуже быть уже не может. Нет, Создатель, нет, ни за что!
- Да ну его, Андерса, у меня голова крепкая, и без него проживу, - для наглядности, Карвер постучал себя кулаком по макушке, и, окончательно обнаглев, взял Мерриль за маленькую руку, ощутив, как подпрыгнуло у него сердце. До самого горла, - Пошли лучше в "Висельник", поедим чего-нибудь. У них, кажется, куропатки жареные сегодня, я мимо проходил, вывеску у входа вешали. Место хоть и не лучшее, зато не пристанет всякая пьянь.
Он аккуратно повел ее прочь от новых знакомцев, которых, по правде, ощущал, что спасает от неминуемой страшной расправы. Причем, даже не совсем ясно, чьей именно. Наткнись Хоук на них один, дело могло бы дойти до мордобоя, с ненулевой вероятностью закончиться в пресловутой лечебнице Андерса, а встреть их в одиночестве Мерриль...
...лучше об этом не думать.
Занятно, но только сейчас Карвер вспомнил, что девушка сама упомянула, что не прочь перекусить. Вот же болвана кусок, башка чугунная, а ведь все могло бы сразу выйти так просто! Виновато скосив на нее глаза, Карвер вздохнул, и во вздохе этом были все несбывшиеся надежды проведенных с ней в одном городе недель.