Странно ощущать себя частью чего-то большего, чем просто наемничья группа. Странно следовать за чем-то большим, чем простая оплата за контрактную службу да чарка медовухи. Странно каждый день видеть новые лица, и осознавать, что теперь это не ты здесь чужая. Во всяком случае, не больше, чем эти новобранцы.
Адаар привыкла к людям, как к сковавшему Морозные Горы холоду. Их присутствие не стало причинять ей больше комфорта, но, со временем, она научилась успешно сносить чужие взгляды и мимолетные слова как и щиплющий теплолюбивую темную кожу мороз.
Лес и камень для укреплений, колка дров, чтобы хранить робкое тепло в маленьких старых домиках, замещающих ныне солдатам казармы, ведра ледяной воды, разгрузка телег с поставками припасов - работа находилась постоянно. Накануне она помогала складывать стены из бревен для новых времянок, где прямо на ватниках, вразнобой, в тот же вечер спали новобранцы. Ее благодарили, а она в ответ молчаливо улыбалась, удивленная благодарности не меньше, чем люди ее способности на улыбку.
Странно. Но со временем все менее некомфортно. Как будто это не кожа становится более устойчивой к морозу, а вокруг каким-то чудом становится теплее.
Держать дистанцию теперь немного труднее. Если раньше охотников общаться с косситкой особо не находилось, то теперь с ней сами шли на контакт. Многие все еще боятся взглянуть в эти горящие неестественно-желтым глаза, или робеют от необходимости задирать голову, чтобы взглянуть ей в лицо, но других становится все больше.
Три дня назад разговорилась с женщиной, принесшей овес лошадям, когда принесла воду с реки - приятная. Скромная и робкая. Немного любопытная. На рыжей косе у нее искрились блики, а нос усыпан сложным узором из точек.
Сегодня утром смеялась над шутками подмастерье кузница, совсем мальчишки. Смотрел снизу вверх, но без страха или недоверия. Как на человека. Глаза темно-синие и прозрачные, как лед на реке неподалеку, а кожа - как молоко. Адаар подмечает мелкие черты, то, что кажется примечательным, удивительным, непривычным. Она нечасто близко общалась с кем-то кроме васготов, когда служила в Вало-Кас. Подмечает и запоминает, чтобы лучше отличать людей друг от друга и сразу узнавать их при новой встрече. Перекатывает на языке чудные на звук имена.
Адаар странно, но не холодно. Несмотря ни на что. Постепенно ей становится все теплее.

***
- Я следующая.
На тренировочной площадке ее голос звучит до странности низко и сипло, но, в то же время, достаточно звучно, чтобы привлечь внимание.
Толпа солдат в ответ гудит, как пчелиный рой, медленно расступается, как разошедшийся в стороны поток воды. Адаар медленным, размеренным шагом выходит вперед, слегка подняв вверх уголок рта. Хоть здесь все так же - каждый бравирует своей силой, и спарринги новичков все так же напоминают ей петушиные бои, и больше забавляют, чем впечатляют.
Брови стоящего в ограды лейтенанта лезут вверх, так, что заползают под край нелепого, похожего на горшок шлема.
- Но ты... ну... уверена?
Робеет. Явно ведь не то хотел сказать. Доселе она просто приходила посмотреть, и, похоже, это всех устраивало, пока косситка, скрестив на груди руки, здоровенной молчаливой тенью маячила вдалеке. Отчего решила сейчас подать голос, сама затруднилась бы сказать. То ли не удержалась, то ли просто соскучилась по такого вида тренировкам. А может, просто в достаточной мере освоилась.
Адаар отвечает кратко, не меняя выражения лица. Шагает к ограде и, окинув оружейные стойки цепким взглядом, выбирает себе тренировочный шест подлинней.
- Боишься?
Она чувствует взгляды. Много взглядов, опасливых, насмешливых, недоумевающих. Ей все равно.
- А тебе броня не нужна? - спрашивает молодой лейтенант так, будто "кунари" только что взялась за меч не с той стороны. Оно и понятно - эти солдаты в полном боевом облачении, чтобы привыкнуть к весу доспехов и тому, как они ограничивают движения. А на рогатой даже куртки нет - сняла и повесила на ограду, теперь только грубая льняная рубаха, подпоясанная шнурком, такие же широкие брюки да крепкие кожаные сапоги чуть ниже колена. Спасибо интенданту Тренн, выхлопотала косситке добротную обувь по ноге. Холод причиняет легкое раздражение, но Адаар знает, что быстро разогреется.
- Нет, - просто отвечает она.
Краткий взгляд через плечо - и женщина с неожиданной для ее габаритов грацией перемахнула через ограду. Прошлась там, на чистой от снега площадке, будто пробуя ее на твердость, слегка сощурила желтые глаза, обводя солдат оценивающим взглядом. Адаар слышала много хорошего о методах тренировок Каллена, и могла оценить многое положительно, изучая то, как лупят манекены или друг друга новобранцы, как их учат держать щит, или делать короткий, хлесткий замах так, чтобы не расходовать лишние движения.
- Не волнуйся, - бросает она в сторону лейтенанта, в тоне нотка веселья - это почти забавно, - Верну целыми. Ниже пояса и по голове не бью.
- Добровольцы? - лейтенант пытается скрыть обреченный вздох - ему заметно не нравится эта идея. Но вопреки его же настрою, добровольцев набралось предостаточно. Два крепких детины, вызвавших у косситки одобрительный кивок, молодой хлыщ, да коренастый парень с непропорционально большими руками. Осмотрев каждого по отдельности, лейтенант кивнул коренастому, но Хиира протестующе подняла вверх раскрытую ладонь, отбросив по пути за спину длинную косу.
- Нет. Все вместе.
И снова отправляются на лоб брови лейтенанта. Но думает он недолго - смотрит на четверку мужчин, потом на одинокую серую фигуру на тренировочной площадке, праздно поигрывающую шестом в руках.
- Твои похороны, дамочка.
В ответ Адаар только расправляет могучие плечи, с наслаждением хрустнув шеей, и вскидывает вперед шест, изящно крутанув его в руках, словно в жесте приветствия, которым она встречает противников, вооруженных тренировочными мечами. Грубая ткань шитой на мужское тело рубахи испытывает заметное напряжение в ее плечах, когда она потягивается. Солдаты обступают ограду плотным кольцом, и не зря - зрелище предвидится то еще.