Пыль, пыль и снова пыль. Она оседала на слипшихся от крови и пота волосах, на плечах, поднятых и расправленных, словно они были прибиты к невидимому глазу кресту, на крупе гнедого коня, скрывая сытые яблоки. Она лезла в глаза, скапливаясь слизью в уголках, в нос, припала к языку. И не было облегчения в виде столь свойственных августу ливней. Тяжелая, густая тишь прерывалась лишь ленивым стрекотом кузнечиков. Во двор башни Бдения небольшой отряд серых стражей вошел молча, от людей разило усталостью и унынием.

- Миледи! Миледи Аделаида, - сенешаль придержал жеребца под уздцы, украдкой обтер руку, немедленно испачканную в пене, капающей с губ животного. - Все в порядке, как прошла вылазка? Турноблы..

- ..мертвы, - не дослушав до конца, резко перебила его Кусланд. - Все: женщины, дети, храмовники-защитники перебиты до нашего прихода. Минимум - за день. Шнырявших там тварей мы, конечно, перебили, но толку-то, - она шипела тихо, с досадой, так, чтобы никто кроме стоявшего рядом с ней сенешаля никто и ничего не слышал. - Придут новые. Надо найти того, кто управляет этой мерзостью, иначе это будет продолжаться до бесконечности, - тяжелый выдох, она с трудом натянула ремень, распуская туго затянутую подпругу. О коне Аделаида предпочитала по-прежнему заботиться сама - раньше чем о себе. - А что у тебя? Камень, наконец, подвезли? Видит Создатель, стены нам еще понадобятся.

Сенешаль задумчиво перебрал в кармане нечто звенящее, верно, связку ключей.

- Работы уже начаты, Волдрик довольно пыхтит, как сытый наг. Говорит, этот камень не чета местному песчанику, и стена, и башни выйдут добротными, все как сами Предки завещали.

- Ну и славно, - скупо кивнула Ада.

- Произошел, впрочем, один.. курьезный случай.

- Что, Дворкин опять оставил кого-нибудь без бровей и ресниц, пока возился с этим своим порохом? - хмыкнула она между делом, неспешно обтирая мирно жующего коня сеном.

- Нет. То есть, и это было, конечно, но это уже даже не смешно. Нет, поймали вора. Еле скрутили вчетвером.

- И что ж курьезного? Нет, впечатляет, конечно. Рекрут бы вышел неплохой.

- Он уже третий день сидит в темнице, отказывается даже назвать свое имя. И требует встречи с командором или лично с вами.

- И правда курьезно, - вдохнула девушка, наконец, устало выпрямившись. Однако, в противовес словам, на лице ее не промелькнуло ни единой искры любопытства. - Нет, Варелл, аудиенций просят не так. Вор есть вор. К столбу его, да отстегать покрепче. Сам же знаешь. Или есть причины три дня кормить его дармовым хлебом?

Мужчина прочистил горло и заговорщически наклонился ниже к стражнице.

- Кое-кто из старых слуг, - понизил он и без того низкий, шепелявый голос, - поговаривает, что наш вор похож на старшего сына Рендона Хоу, который был в последние годы в отъезде. Мне показалось, что будет лучше спрятать его.. с глаз, действительно, до прихода вашего или господина Амелла.

- Вот как, - только и смогла она ответить. - Ты прав, курьезно. Что ж, веди.

***

- Миледи, ступенька, - голос, шум шагов до пленника донесся куда раньше, чем вошли те, кому предстояло решить его судьбу.

За те пять минут, потребовавшиеся на то, чтобы пересечь двор и расправиться с лестницей, сон, сбитый с толку новостью, бывшей одновременно неожиданной и долгожданной, постепенно вновь начал подступать к голове. И все же Аделаида заставила себя, сощурившись, выловить из полутьмы силуэт мужчины. Глаза медленно привыкали к скудному освещению, не сразу различишь черты лица. Да и что те черты - сколько лет назад он уехал из Ферелдена? Что она помнит о нем, кроме того, что юноша любил пошутить и обладал весьма выдающимся носом? Да, верно, Натаниэль непременно должен был вернуться. Особенно, если он и впрямь не участвовал в делах своего отца. Тогда он должен был бы искать правды - так бы поступил дворянин, так бы поступила она сама. Другое дело, что прибыл он не в Денерим, где мог бы искать справедливости, а в Амарантайн. И едва ли он не знал, что эти земли были решением короны конфискованы у его рода, ведь явился он вором. Так что его сюда привело? Едва ли поиски истины. Впрочем.. впрочем, может, это был и не он вовсе. Тогда ее беспокойство вовсе смешно.

- Спасибо, Варелл, можешь идти.

- Но, миледи..

- Я позову тебя позже, - властный голос заставил сенешаля все же направиться в сторону выхода, хоть он и с опаской поглядывал на безоружного пленника. - Итак..

Без лишнего пиетета, Адда развернула стул к решетке и изнуренно на него упала. Затем упоенно, наконец, стянула липкие от крови перчатки и плеснула в стакан из кувшина то, что там было, не интересуясь тем, что это такое есть, собственно. Заглотила, поморщилась - что бы это ни было, оно скисло. Но это было очень даже кстати.

- ..Аделаида Кусланд, к твоим услугам. А кто ты таков, вор, что требуешь моего внимания или даже внимания самого командора Амелла?

Можно было подумать, что личность вора интересует Кусланд в последнюю очередь - теперь она возилась с застежками кожаной куртки, сбивала с нее грязь. И все же боковым зрением внимательно следила за узником, за каждым его шагом. Натаниэль Хоу. Ищет ли он того же, что искала она, подавшись в Денерим, не только справедливости, сколько мести?

Впрочем, он еще не представился, - в очередной раз напомнила она себе. - Видит Создатель, если это обычный вор, хворостиной не отделается.

И все-таки это он. Действительно он.

- Я, - тяжелый утвердительный выдох был ему ответом. Адда неторопливо закончила с рукавом, с которого мелкой, смердящей пылью осыпалась подсохшая кровь неудачливого порождения тьмы, и устало закрыла глаза. Только что ею владел если не страх, то трепет. Она со внутренним содроганием смела надеяться, что узник - всего лишь вор, вор как вор. Пусть было глупо рассчитывать на то, что слуги, долгие годы знавшие эрла и его семью лично, единогласно ошиблись - и все же она смела надеяться. Теперь же, когда то, чего она ждала, ждала неприлично долго, совершилось, она не ощущала ничего, кроме усталости. Дети Рендона Хоу не участвовали в его интриге - тому не было никаких доказательств, хотя одно время она пыталась их сыскать, рыла усердно, жадно, словно дети Камня в поисках богатой жилы. А раз они не участвовали, то их судьбы ее уже не касались. Но теперь их могла беспокоить ее судьба. В конце концов, это она не позволила эрлу Хоу сказать оправдательное слово. И не жалела об этом.

- Я, - повторила она, кивнув, и наклонилась вперед, упираясь локтями в колени. Небрежным движением заправила за ухо выбившуюся из низкого хвоста, пожухлую прядь черных как смоль волос. Кое-где в них виднелись вкрапления седины. - И ты. Это все-таки ты. Мне до последнего не хотелось верить, что Натаниэль Хоу, человек достойный, если верить моему брату, пришел сюда под покровом ночи, словно ушлый вор.

Однако был ли у него выбор? Кусланд еле заметно щурилась, не то пытаясь впотьмах, непривычных глазу, получше разглядеть мужчину, его лицо, не то просто раздумывая. Он не знал, что она числится в серых стражах, иначе бы не удивился ее появлению. Но мог ведь и попытаться напасть на командора, не зная, что тот в отъезде. Ведь Дайлен Амелл сыграл в разоблачении Хоу роль ключевую. И если это так, то им предстоит вести уже совсем иной разговор: не разговор Кусланда и Хоу, а допрос серым стражем потенциального убийцы героя Ферелдена.

Аделаида слушала его спокойно, не перебивая. Она не бросала презрительных или гневных взглядов, не насмешничала, не злилась, нет, - только машинально щурилась, наблюдая за бурей эмоций на лице Натаниэля и стараясь не упустить ни единого слова, из тех, что он говорил.

- Верно, весь старый хлам, включая подштанники, также принадлежит Ордену. Посягнувший на него без спросу - вор, - бесстрастно подтвердила она, не допустив в голосе и намека на издевку. - Впрочем, если бы ты открыто обратился за некоторыми вещами, полагаю, тебе бы не отказали.

Было бы правильнее сказать - "я бы не отказала", ручаться за командора или сенешаля было сложно, особенно, учитывая в каком бедственном положении находился переданный им эрлинг и, в частности, башня Бдения. Но сейчас ее мало заботило мнение Дайлена - когда угодно, но только не в случае с Хоу.

Злая улыбка на его лице ее не тронула, однако, Кусланд вздохнула, когда речь зашла о навсегда потерянном доме. Вздохнула тяжело, как старая кляча, которую вновь запрягают в плуг, пусть видны маклоки и кожа под упряжью истерлась. Разговор обещал быть долгим. Она не торопилась. Если подумать, теперь ей было толком некуда торопиться: теперь ее ждали лишь бесчисленные порождения тьмы - малоприятная компания.

- И я знаю, - она медленно выпрямилась, поднялась со стула и подошла ближе к решетке. Так близко, что еще пол шага, и Хоу мог бы ее поймать за ворот при желании. - Я убила твоего отца, убила жестоко и, будь у меня тогда время, непременно бы выставила его голову на пике у ворот.

Адда говорила ровно, размеренно, не отводя глаз от его лица, но за ее словами не чувствовалось ни гордости за содеянное, ни чувства вины. Лишь к концу фразы стало ощутимо, что это ее трогает, и сквозь зубы прорвалось едва сдерживаемое рычание.  Как бы не хотелось оставаться хладнокровной и рассудительной, сколько бы ни казалось, что злиться и страдать уже нет сил, злая обида и отчаяние все равно выползали на поверхность, как грязное масляное пятно на поверхности зацветшего пруда.

Она снова выдохнула, заставляя вернуться себя к прежнему внешнему безразличию. Против Натаниэля не было ни одного ни устного, ни письменного свидетельства - ничего. Ничего. Его сестра знала о планах отца, она в этом призналась, но ничего о самом Натаниэле. Он был непричастен, он не знал. И злиться на него было не за что. Он не знал, не знал, не знал..!

- Ты прав, это был самосуд. Но не кинжал в спину. Я спрашивала эрла, почему он предал моего отца. Но он не спешил оправдываться. А позже суд все же прошел - его решением земли Амарантайна были отданы серым стражам. И на том суде были и письменные, и устные свидетельства, в том числе, баннов. Протокол хранится при дворе, если желаешь с ними ознакомиться.

   Она не хвалилась. Не испытывала гордости. Возможно, если бы ей хватило времени и сноровки взять Рендона Хоу в плен, он бы не отделался так легко, каким-то кинжалом под ребро. Наверняка он бы испытал на своей шкуре все прелести дыбы, которая занимала в его подвале целую комнату. Или примерил антиванский сапожок. Или, еще лучше, расправил крылья "кровавого орла" - аввары весьма изобретательны. Однако вместо того, чтобы сказать это вслух, Кусланд только сжала губы в тонкую жесткую линию, но почти сразу невольно оскалилась, легко потеряв самообладание, за которое так цеплялась:

- Эрла Ферелдена, которого знала с детства, и с чьими детьми играла вместе!? - захлебнулась в словах Адда. - О да, я его знала с детства. Да, выбирала вместе с Делайлой ткани для платьев и смущала вечно красневшего Томаса. А Фергюс ездил с тобой на охоту, тренировался и называл тебя своим другом. Но знаешь ли ты, что сделал Рендон Хоу, герой, прошедший ужасы орлесианской войны бок о бок с моим отцом? Знаешь?

Она сделала еще один шаг, теперь вплотную встав к прутьям решетки.

- Он дождался, пока мой брат выведет войска из Хайевера на помощь королю, сражавшемуся под Остагаром с порождениями тьмы. Он желал Фергюсу удачи. Он лебезил перед отцом, извинялся, за то, что его войска задерживаются - слишком поздно начал сборы. А мне.. мне он рассказал умопомрачительную историю о том, как Томас увидел меня на рынке в Денериме и потерял голову. Расписывал все плюсы такого альянса и настаивал, чтобы я непременно присмотрелась к его сыну. И я согласилась тогда. Согласилась, Натаниэль. Ты едва не стал моим деверем!

Адда хихикнула истерично, сделав рукой широкий жест. Но в следующее мгновение уже ее ладонь с силой ударила по решетке, а пальцы сжались на пруте чуть ниже кисти мужчины.

- И я не верила в происходящее, когда глубокой ночью мою дверь выбили люди твоего отца. Не верила, когда мой пес грудью принял стрелу, предназначавшуюся моей матери. Ведь это герой войны, человек, которого мой отец, рискуя жизнью, вытащил раненного с поля боя! Эрл Ферелдена, которого я знала с детства, с чьими детьми играла! Но мне пришлось поверить, когда за следующей дверью я нашла Ориану, жену Фергюса, и их сына в луже крови - Хоу не брал пленных. Мне пришлось поверить, когда я оставляла сэра Гилмора, ты наверняка его помнишь, удерживать внутренние ворота, почти слетевшие с петель. Мне пришлось поверить, когда я нашла своего отца со вспоротым животом, и на предложение донести его до потайного хода, он возмутился, что даже такой "волчонок", как я, не может желать, чтобы части тела его отца валялись вокруг замка. Мне пришлось поверить, Натаниэль, когда спускаясь в катакомбы, я услышала крики моей матери, только что пережившей смерть своего внука и отказавшейся покинуть своего мужа!

Последние слова окончились криком, звенели в ушах, но она все равно слышала собственное тяжелое дыхание. К горлу подступил ком, сковывая его спазмом. Адда с некоторым усилием оттолкнулась от решетки, сделала шаг назад, опустив голову, словно стыдясь произошедшего. А затем уселась на стол, плеснув в стакан еще кислого вина.

- Теперь ты скажи мне, Натаниэль. Если бы с твоей семьей поступили подобным образом, что бы ты сделал? - ее голос стал совсем тих, хрипловат. Кусланд сделала внушительный глоток и, наконец, подняла взгляд, возвращая Хоу его недавнюю злую иронию: - Верно, дождался бы суда и позволил эрлу сказать слова в свое оправдание? Несомненно, зная, что стоявший за этим тейрн, прости, регент Логейн подтвердит любую его ложь, и плевать, что Хоу давно называют не героем, а "денеримским мясником".

- Однако как быстро из убийцы я превратилась в человека, достойного сочувствия, - напоследок уколола бывшего дворянина Адда, но за ее словами уже не было и капли прежнего гнева. Сбежал с лица и намек на горькую, немного пьяную усмешку. Она вновь вернулась к прежнему спокойствию. Болезненному спокойствию на грани изнеможения, какое бывает у людей, смирившихся со своей судьбой, сдавшихся под ее напором.

"Чушь", - говорил он, - "бред сивой кобылы."  Ее это нисколько не трогало - уже не трогало. Кусланд только снова вздохнула, в который раз ловя себя на мысли - "устала". Это слово то и дело всплывало в голове с тех пор, как война окончилась, или, вернее, с тех пор, как месть можно было счесть завершенной. Всплывало каждый миг, не занятый делом, постепенно подъедая внутренний стержень, и заставляя думать о вещах, недостойных человека столь славных кровей.

- Я рассказала тебе лишь то, что довелось пережить мне лично, - бесстрастно парировала она, в то же время с долей удивления подмечая: Натаниэль не обвинял во лжи ее, убийцу своего отца, предпочитая переложить вину за "клевету" на других, саму же Кусланд сделав жертвой злых языков. - Слухов ходит много, не ручаюсь за их правдивость, мне достаточно и названного. А про "денеримского мясника" можешь расспросить Гилмора, - "если посмеешь" напрашивалось тут, но так и осталось невысказанным витать в воздухе. - Он несколько месяцев провел в пыточных эрла в Денериме. Не потому, что был важен для политических игр..

"..а потому, что был верен моему роду, и своими мучениями доставлял новоиспеченному эрлу Денерима, Амарантайна и Хайевера неподдельное удовольствие." Аделаида не стала договаривать, ограничившись фактом. Прервавшись, опустила взгляд в грязную кружку, давая Хоу время на то, чтобы осмыслить сказанное, а себе - краткую передышку и возможность собраться с мыслями. Ей не приходилось рассказывать этого со времен суда. Она помнила и в то же время избегала мыслей о произошедшем. Те, кто пытался из сочувствия или праздного любопытства ради расспрашивать ее о событиях минувшей гражданской войны, неизменно натыкались на стену ледяного молчания. И теперь необходимость вывернуть душу наизнанку, казалось, забрала последние силы. Но Натаниэль имел право знать, за что его отец был признан предателем и убит, а его род лишен дворянства. Он имел право на правду. Так она считала, и так она поступала.   

- Ты спрашивал, позволили ли эрлу сказать слова в свое оправдание, - продолжила она ровно, вновь поднимая взгляд чуть покрасневших глаз. - Позволили. И вместо того, чтобы оправдываться, он хвастал мне, что прежде чем убить, заставил Брайса наблюдать, как Морская Волчица целует ему ноги, прося пощады. А тела моих невестки и племянника были сожжены и брошены в общую безымянную могилу.

Затем она, выдыхая, качнула головой, словно подводя итог.

- Ты слишком долго пробыл в Вольной Марке. И если ты не веришь мне, может, тебе стоит поговорить со своей сестрой. Не похоже, чтобы ты с ней виделся.

Интересно, знал ли вообще Натаниэль, что сталось с его братом и сестрой? Или негласно почитал ее убийцей и их тоже? Ведь ей с руки было избавиться от Хоу вовсе, стереть проклятый род предателей с лица Тедаса. Не просто с руки, долгое время она именно так и желала поступить, но..

Но Томас погиб раньше - его жизнь, как и жизни многих других, унес Мор. Ну, а Делайла.. Делайла ее удивила. Вместо того, чтобы злиться и жаждать мести за убитого отца, гневно отвергать очевидные обвинения, она не просто признавала его грехи, но была даже.. благодарна? За прекращение гражданской войны и мучения людей Хайевера и Денерима, за то, что может жить в браке с простолюдином, которого любит, и плевать на мезальянс. И она без споров согласилась свидетельствовать в суде против отца, попросив взамен только одного - дать ей жить спокойно. Спокойно, не боясь за себя или за мужа, не боясь за их будущих детей. И Адда ей это обещала от лица Кусландов. Если бы не тот разговор с подругой детства, в один день ставшей дочерью предателя, кто знает, не полетела ли бы голова Натаниэля с плеч, стоило ему объявиться в Ферелдене?

- Значит, о судьбе своих подштанников ты решил разузнать раньше, чем о сестре? - чуть сощурившись, уточнила Адда, не желая слышать ответ. Ее голос, до того не выражавший явной неприязни, теперь отчетливо отливал металлом. Она мало что помнила о Натаниэле и не спешила его осуждать за то, что он не верил в неоспоримые прегрешения своего отца. Но один этот факт заставил ее резко переменить свое мнение не в пользу Хоу. Семья, живые, дорогие ей люди, по-прежнему оставались для Кусланд на первом месте - и иных подходов она не признавала. Понимала, но не желала признавать как нечто допустимое.

- Видела, - кивнула она и задумчиво хлебнула еще вина. Гневное исступление покинуло ее с тем криком, до сих пор звеневшим в ушах, и на смену ему пришла усталость, верная подруга в последнее время. Адда откинулась назад, облокачиваясь спиной о стену, и прикрыла глаза: больше разговор ее толком не интересовал. В конце концов, свой, если можно так выразиться, "долг чести" она отдала - рассказала правду в необходимом объеме. - Осенью прошлого года, после суда. Ей удалось пережить войну и даже удачно выйти замуж и родить. Живет в Амарантайне, в верхней его части. Судя по тому, что поставка от ее мужа приходила на прошлой неделе - и по сей день, - чуть помедлив добавила: - Томас погиб во время Мора.

Она немного привирала: они с Делайлой виделись и не так давно. Порой, ей случалось заходить в Амарантайн по делам личным и Ордена. Случалось ей и проходить мимо лавки и видеть младшую Хоу. Лишь мельком - по дороге к лавке оружейника. Но случалось это каждый раз по приходу в город: нужен ей был тот самый оружейник или нет.

Звук шагов заставил ее встрепенуться и приподняться, отставляя в сторону кружку. Вниз спускалось несколько человек. Первым в проеме показался, конечно, вездесущий в сенешаль. Забот у него было не меньше, чем у нее, и оставалось только удивляться, как ему удавалось со всем справляться и выглядеть так бодро несмотря на весьма зрелый возраст.

- Миледи Кусланд, - как всегда вежлив, несмотря на явно подпорченное настроение. - Я прошу прощения за преждевременное беспокойство, но..

- Мы уже закончили, ты вовремя, - обрывая его, подняла руку страж. - В чем дело?

- Банна Эсмерель. Она опять просит..

- Об увеличении патрулей? И заготовила речь?

- Да, - в ответ на непередаваемо безысходные вопросы последовал выразительный кивок.

- Большая часть наших людей охраняет подходы к городу. У нас нет резервов на дополнительные патрули.

- Говорил. Но она продолжает требовать вас.

- Требует, - не то хмыкнула, не то вздохнула себе под нос женщина, с неприязнью смакуя это слово. - Хорошо, пес с ней. Пойдем.

С неохотой покинув соблазнительно горизонтальную поверхность стола, она уже было направилась к выходу, но стражник остановил ее:

- А что делать с нашим безымянным вором? Он уже здесь три дня ест задарма. Прикажете отстегать?

Кусланд неохотно повернулась и бросила долгий взгляд на мужчину за решеткой. Что с ним делать? Что делать с сыном предателя Хоу, сыном убийцы ее семьи? Он ничего не знал о произошедшем, но злился. Не удосужился найти хоть какие-то доказательства, но обвинял ее во лжи. В то же время, он не винил Командора и, вероятно, не представлял для него опасности. Не заикнулся он и о Фергюсе. И даже ее, убийцу своего отца, не ожидал здесь увидеть. Неужели правда - пришел за парой памятных вещей? Не врал?

- Нет.

Помедлила, что-то задумчиво нащупывая в кармане - чисто машинально. Ведь, так или иначе, весь риск будет на ней, верно? На нее точил зуб Хоу. Против более тяжелых соперников ему ничего не светит. Значит, она может решить этот вопрос лично. Ну, а если этот риск все же оправдается, и она получит месть, поданную холодной.. может, это будет даже к лучшему.

- Миледи?

- Произошло недоразумение. Этот человек - Натаниэль Хоу, и он не вор, а наш гость. Освободить.

Стражник нехотя кивнул, но покосился на пленника неприязненно, скривился, едва услышав фамилию. Хоу не любили нигде, несмотря на участие в войне с Орлеем. Что тот Орлей, когда даже Амарантайн был в запустении? Когда стена вокруг башни Бдения была в прорехах, дороги к городу, жемчужине Ферелдена, кишели разбойниками, душившими торговлю, а налоги были столь высоки, что некоторые из баннов поспешили поклясться в верности ближайшему соседу эрла - Кусланду.

- Освободить. Выведите его за ворота и проследите, чтобы он покинул окрестности башни, - скомандовал стражник подчиненному, но почти сразу же поймал взгляд Аделаиды. Она нехорошо щурилась.

- Ричард, я сказала, что он наш гость. Мы не выставляем гостей за порог на ночь глядя, особенно, когда патрули то и дело натыкаются на отряды тварей даже близ башни.

- Я.. миледи, прошу простить, я не так вас понял. Ведь он Хоу, и..

- Довольно! - она рыкнула, ясно раздосадованная услышанным. - Хоу или не Хоу, вас это не должно касаться. На эту ночь он гость Ордена, предоставьте ему кров и еду.

Удостоверившись, что в этот раз вытянувшийся по струнке стражник расслышал ее правильно, она повернулась к сенешалю, продолжая говорить достаточно громко, чтобы ее было слышно каждому в этой темной каморке:

- Варелл, мессир Хоу выразил желание забрать кое-что из старых вещей семьи. Если что-то сохранилось, пожалуйста, помоги ему это отыскать.

- Миледи, орлесианка будет возражать..

Советницу по казне, присланную из орлесианского штаба Серых стражей, сенешаль откровенно недолюбливал и за глаза называл не иначе как "она" и "орлесианка", считая, что и сам мог справиться со всеми делами.

- Составь список и ко мне на стол. Если там найдется что-то дюже ценное - я возмещу ущерб Ордену, - уже гораздо тише сказала Адда, устало растирая висок. Эти частности уже не касались Натаниэля, хоть и могли долететь до его ушей против ее воли - звуки в подземелье разносились дальше и громе, чем того хотелось. - И, Варелл.. я не желаю ничего слышать о событиях минувшей гражданской войны в целом и о Хоу в частности. Если кто-то в этой башне забыл об этом, пожалуйста, не сочти за труд напомнить им.

- Да, миледи.

По сенешалю было видно, что и ему эта задумка не по душе, однако, он покорно кивнул и шикнул на стражника, чтобы тот поторопился и, наконец, отпер дверь треклятой камеры. И это было неудивительно. Рендон Хоу под конец своего правления сумел и его посадить в тюрьму, осудив на медленную и мучительную смерть, однако, умер раньше, чем сумел привести приговор в исполнение. И за это Варелл был крайне благодарен младшей Кусланд.

- Вот и славно.

Несмазанные петли противно заскрипели. Не кинув прощального взгляда на бывшего пленника, она повернулась к выходу.