Поздним вечером таверна превращалась в шумное место, в котором происходило много всякого и разом: тут и словесные перепалки на заумные темы «бутыльных философов», и крепкие моряки соревнующиеся в армрестлинге, и шумная толпа которая следила за сими соревнованиями и делала ставки, и пьянчуга горланящий песни, и кучка бандитов которые то и дело щипали проходивших мимо официанток, одну из которых довели уже до слёз своими действиями, и картёжники, и подозрительные личности сидящие в углу с капюшоном на голове несмотря на то, что в главном зале таверны было жарко, и седоволосы человек в приличных но грязных одеждах  глядящий на всё вокруг с осуждением и толикой отвращения, и обычные люди которые пришли сюда просто, чтобы поесть, и ловкачи которые искали снисхождения дам, и пара шлюх стреляющих по сторонам глазами. На самом деле список этот можно было бы продолжать и продолжать – куда не глянь не лицо, а подозрительная личность с намёком на историю, куда не глянь – везде суета, шум, гам и какое-то действие. Словом – не таверна то была вечером, а настоящее море тел, да ещё и душное пропахшее потом, алкоголем, жаренным мясом, рыбой, варёными яйцами и дымом.
    Потому мало кто обратил внимание на следующую сцену: пару минут тому назад крупный и крепкий мужчина, из людей, со спутанными каштановыми волосами и аспидно-чёрными глазами допил последнюю кружку и, решив, что ему хватит (или, быть может, у него попросту закончились деньги), поднялся на ноги и шатаясь направился к двери. По ходу он даже налетел на разносчицу – хрупкую рыжую девушку с приличным бюстом под белой льняной рубахой (вам по секрету я поведаю, что там была вата, подкладывать её разносчицам советовал держатель таверны, да и так им оставляли больше чаевых), из-за чего та уронила поднос на пол и под весёлое улюлюканье бандитов-щипачей была вынуждена нагнуться и начать прибираться. Виновник происшествия в её сторону даже не посмотрел, хотя и понял, что случилось ему было совершенно на это плевать. Добравшись до двери, он навалился на толстые доски плечом и тут же на пороге влетел во второго человека – вернее эльфа, совсем ещё мальчишку, лет четырнадцати-пятнадцати с виду. Бубня под нос оскорбления он грубым движением отбросил от себя эльфа и продолжил неуверенное движение к одной ему только известной цели по залитой алым светом улице. О случившемся те, кто смотрели на это, забыли сразу же, но никто из них не заметил, как эльф стащил с плеча громилы крупную цветастую брошку и спрятал её во внутреннем кармане.
    Оказавшись внутри юноша быстро огляделся, выискивая пустое место и сразу же обратил внимание на тот стол, который освободил вышедший пьяница. Ловко прошмыгнув мимо людей и столов, не мешая ни тем, ни другим заниматься своими делами, он остановился возле разносчицы, помог ей прибраться за что заслужил её скромное «спасибо» и, направившись дальше к столку, «какой милый юноша» и поглаживание по голове от наблюдавшим за происходящим шлюх.
    Вполне довольный таким началом вечера Светлячок удобно устроился, заказал себе еды и вынул из внутреннего кармана брошку, принявшись внимательно её рассматривать. К сожалению скоропостижность действий не позволили ему как следует разглядеть сей предмет, когда он ещё красовался на плече мужчины. При близком же рассмотрении оказалось, что это не более чем позолоченная побрякушка и в ней даже не полудрагоценные камни, а обыкновенное крашенное стекло. Да и изображала она что-то непонятное: то ли декоративный цветок, то ли звезду. Будучи мягко говоря, разочарованным воришка бросил безделицу на стол, коротко вздохнул и принялся за принесённый ему обед. «Ладно, - думал он, - денег за это много не выручишь, но всё же лучше, чем ничего… А вообще, неплохо бы показать её матери или сестрёнке. Сестричке точно блестяшка приглянется.»
    И как раз в тот момент, когда он это додумал дверь таверны распахнулась вновь, впуская внутрь одноглазого мстителя, для которого эта маленькая побрякушка имела куда большую ценность чем для ювелира. Вот только измерялась она не монетами…

    Любопытный гость вошёл в таверну – это сразу все поняли, некоторое, может, даже узнали его. Но не Феллан – так уж вышло, что этот воришка вращавшийся в преступных кругах и служащий «Хартии» если и слышал слухи об одноглазом, то благополучно их забыл, а что ещё вероятнее – попросту никто о нём ему не рассказывал. Вот как-то так получилось, что к слову не пришлось, а когда приходилось – Светлячка рядом не оказывалось. А так как таверна была полна типов, которые прятали за интересными лицами интересные сюжеты, в таверне было пруд пруди, то юноша не стал акцентировать на новом госте внимание и в плотную занялся обедом, который состоял из горячего чая, похлёбки и хлеба. Уж это было ему куда интереснее, чем разглядывать посторонних – при том, что за это дело в таком месте от иных можно было и в глаз получить, а от большинства неодобрительные и недовольные взгляды. А гневить кого-либо было попросту не в его интересах – слишком уж мелкой сошкой он был, тем более для столь солидного одноглазого гостя. Да и… откровенно говоря, раз окинув его взглядом он почти сразу утратил к нему интерес и, можно сказать, совсем забыл о его существовании, ибо был тот или нет – для его положения это ровным счётом ничего не значило.
    К слову говоря – правильнее было бы назвать обед Фэллана ужином, ибо снаружи во всю уже разыгрался вечер, но сам Светлячок пусть и был знаком с подобным наименованием приёмов пищи пользовался своим собственным, не привязанным к времени суток. Любой первый приём пищи, не важно, когда тот случался, звался для него завтраком, а если уж ему удавалось отужинать – то он ложился спать донельзя довольный. Но сегодня дело дошло лишь до обеда, что, в вообще-то, было весьма неплохо для очередного эльфийского выкидыша. Однако это же значило, что его во всю поглотил процесс поедания похлёбки и он многое упустил из внимания.
    Например, то, что одноглазый не для всех остался всего лишь «одним из»: несколько человек всерьёз напряглись, а парочка даже начала тихо перешёптываться. Но тут уж точно не скажешь о нём ли или просто так совпало. Другие же попросту узнали и решили поменьше глядеть в его сторону, да и вообще у них тут, понимаете ли, свои дела были которые требовали их внимания ещё до появления сего субъекта. А некоторые кандидаты на долгую и счастливую жизнь попросту почуяли некую угрозу, которая исходила от этого эльфа. Хотя всегда были и те, кто несмотря ни на что смотрел на эльфов с открытым презрением, пренебрежением или попросту с высока. Возможно заметь Фэллан такую реакцию – он вёл бы себя внимательнее, был осмотрительнее и поступил бы иначе, но он был всего лишь голодным мальчишкой, которому наконец-то принесли поесть. Ему не хотелось смотреть по сторонам – он и не смотрел. И всё тут.
    Потому же приближение сотрапезника заметил в самый последний момент. «О! Это же тот одноглазый,» - пронеслось у него в голове, когда поднял на него глаза.
    - Стул свободен, так что присаживайтесь, - легко, дружелюбно и с искренней улыбкой ответил ему Светлячок, стараясь не палиться на повязку и выглядывавший из-под неё жуткий шрам.
    Так уж повелось, что девочки в большинстве своём при виде таких картин стремились поскорее отвернуться и не смотреть, а мальчикам на такое посмотреть было любопытно и интересно. Фэллан вот ничем не отличался от этих среднестатистических в данном вопросе, так что ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не выказать неучтивого любопытства. А то, что с этим эльфом не стоит быть неучтивым он понял мгновенно. Возможно почти так же хорошо, как те кандидаты на долгую и счастливую жизнь.
    А потому к словам ненавязчиво предлагающим беседу он отнёсся с вниманием, ровно, как и к оброненному «эльвхенлен». Слово это явно было долийским, а учитывая, что из долийцев был его пропавший батюшка Светлячок проявлял к этому делу большой интерес. Однако к беседе поступиться следовало с умом и осторожностью, не задавая неудобных и сложных вопросов.
    - Тяжело должно быть путешествовать в это время, погода то и дело меняется, - озвучил он первый подходящий вопрос, дабы не затягивать паузу.
    Меж тем от его взора так же не ускользнуло то лёгкое движение глаза, проследив которое он заметил, что одноглазый глянул по побрякушку. По своей воровской привычке Фэллан хотел было взять вещицу и спрятать её за шиворотом, дабы глаз не мозолила, но в этот раз удержался. Стоила она чуть, если вдруг соседу захочется – пусть забирает. Потеря не большая, но, скорее всего он не настолько бедствовал, чтобы размениваться на такое, что и нищий эльф с лёгкостью мог бы позволить себе отдать. Но вот если так сразу с глаз убрать – кто знает, вдруг он припишет ей несуществующую стоимость… Как, собственно, вышло с ним самим. Нет уж, пусть лежит. Есть не просит. Хотя, если говорить откровенно, воришка полагал, что того просто привлёк блеск цветного стекла и позолоты – с такой жизнью легко было забыть, но украшения ведь для того и созданы, чтобы привлекать и ловить чужие взгляды.

   Собеседник ответил ему улыбкой, что не могло не порадовать и пусть та выглядела несколько сомнительно Светлячку хватило опыта и внимательности для того, чтобы разгадать за ней большую дружелюбность, чем было видно глазу. По сути такие улыбки у большинства, не зависимо от расы, имели общее сходство, глаза от них теплели. Вот так всё просто и сложно одновременно. Если тебе улыбаться, а глаза холодные – значит верить не стоит, а если тёплые – то значит можно поверить. А он уже достаточно вертелся в кругу мрачных хартийцев, чтобы наглядеться на тогда ещё непривычном глазу улыбки и начать видеть всё многообразие подтекстов содержащихся в ухмылках и оскалах. Потому теплоту глаз он ценил. Но, по сути своей, это мало что меняло. «Как-то я видел тёплую улыбку на лице человека, собирающегося убить…» - припомнилось ему и, пожалуй, эта жуткая мысль, которую он тотчас же погнал из головы метлой, была ближе всего к истине.
    - Вы говорите, как эльф, которому довелось много путешествовать, - с толикой уважения и интереса в голосе отозвался Фэллан, но расспрашивать о том, куда заводила его собеседника дорога путешествий не стал – то был бы ещё один неудобный вопрос, вынуждающий собеседника либо раскрыться, либо солгать. Это было бы не вежливо с его стороны, так что пусть уж лучше этот вопрос повиснет в воздухе, и мужчина сам решит хочет что-то рассказывать, что именно или вовсе не проронит не словечка о своих путешествиях. Тем более, что некоторые уходили единственно для того, чтобы не возвращаться, а значит и напоминать о том не стоит. Потому-то и сказал про другое: - Мне как-то выпало говорить с человеком, который ездил так далеко на север, что ему повезло увидеть полосатых лошадей с шеями длиною с жердь. На самом деле он рассказал много занимательных вещей, вот только поверить в них сложно, - тут он позволил себе усмехнуться, - да и пьян он был. Крепко так пьян. Пол разговора на меня смотрел, а другую половину на соседнюю спинку стула. Из таверны его потом на руках выносили.
    А вот вздох, который был вызван его излишним интересом к шраму, Фэллан не смог разгадать так же ловко, как и улыбку, так что решил, что смог удержать себя в рамках приличия. Но, признаться, его так и распирало спросить в каком бою эльф получил этот жуткий шрам и как ему удалось выжить. Ведь наверняка у одноглазого есть на этот случай интересная красочная история, а может даже не одна, пусть в реальности причиной такого жуткого увечья послужила, например, обыкновенная пьяная драка в какой-нибудь таверне на вроде этой. Или ещё какая-то глупость.
    Примерно об этом он и рассуждал, когда к их столику подошёл трактирщик. Мужчина, несмотря на то, что перед ним был эльф, говорил учтиво и вежливо, а в чём-то даже подхалимствовал и заискивал. Признаться, не часто Светлячку доводилось видеть подобное поведение человека в отношении эльфа, и оно всегда его радовало. Ему хотелось, чтобы такое происходило чаще. Но то была лишь самая приятная часть, но не самая любопытная – а любопытным он нашёл то, как одноглазый говорил с человеком, а говорил он внушающе и весомо как некто… кого стоило бы бояться. Очень. И пусть не мало эльфов любили выдерживать такую манеру, просто, чтобы казаться опаснее чем они есть, Фэлл всё же решил поверить своим ощущениям и всё то, что он узнал о собеседнике за этот короткий промежуток времени заставило его всерьёз задаться вопросом, а хочет ли он и дальше продолжать вглядываться в сию персону.
    Ибо что-то настоятельно подсказывало ему остановиться и перестать играть в стражника.
    А вот когда одноглазый решил угостить и его Светлячок здорово удивился проявленной щедрости. «С чего бы? – спросил он себя. – Может я ему просто понравился?» Большинство эльфов объединял человеческий расизм, ибо почти все городские эльфы жили в бедности в эльфинаже, преодолевали одни и те же беды, терпели одни лишения и страдания – это-то их и роднило. Фэллан сам был весьма расположен к другим эльфам. Однако жизнь быстро лишила его наивности и пусть он хотел верить в искренность этого жеста, всё-таки насторожился и не мог не спросить себя, к чему это ведёт… «Быть может ему нужна помощь в чём-то? Кого-то кто знаком с городом?» - эта мысль заставила его слегка приосаниться и расправить плечи. Одноглазый явно не бедствовал и если Фэлл может ему чем-то послужить, то он был весьма не прочь заработать пару-другую монет… Этот вечер казался всё более и более удачливым.
    - Благодарю вас, в наше время редко встретишь такую щедрость, - заметил он, но в его голосе, лишённым наивности, ощущалась та самая открытость к диалогу, которая возникает у взяточников, почуявших наживу.
    Конечно, с его стороны это мог быть и промах, в случае если жест был искренним и не подразумевал за собой ничего, но нищему воришке выгоднее было рискнуть и сказаться грубым, чем не рискнуть, потерять наживу и сказаться грубым… ибо если то был намёк, то собеседник мог и расстроиться из-за того, что его не поняли. Впрочем, в тоне и виде это было заметно лишь слегка и уловить это мог лишь острый слух и внимательный глаз. Однако, Фэлл не сомневался, что и то и то у одноглазого иметься.
    - А город у нас и впрямь славный, хоть есть и такие, каких вы описываете. Но для вас их в городе будет меньше чем для меня. Однако, если знать где ходить, на грубости совсем не нарвёшься, - заметил он, намекая на то, что достаточно хорошо знаком с городом. А вот когда собеседник начал представляться Фэллан слегка растерялся и запаниковал, ибо знал, что ему придётся представиться следом, но не представлял себе каким именем. – Рад знакомству, Ассан Харганет, - улыбнулся он, давая себе ещё несколько секунд на размышления. – Меня зовут Фэллан или просто Свелячок.
    Решил рискнуть юноша.
    - И раз уж вы позволили… Могу я узнать, что это за слово такое было эльвхлен… эльвхилен… - тут он запнулся, то ли не умея выговорить, то ли не запомнив точно. – Оно прозвучало как долийское. Оно ведь и есть долийское, да? А что оно значит? – льдисто-голубые глаза юноши загорелись, выдавая искренний интерес. – Может вы встречали долийцев в своих путешествиях?

    Рассуждения о новых местах и неизведанном заставили его тихо вздохнуть. «Мне бы повидать те самые Долы и долийцев, - размечтался юноша. – А как славно было бы с ними поговорить! Посмотреть как они живут!...» Жаль только, что мечтам не суждено было сбыться в ближайшее время, да и долийцы едва ли будут рады такому плоскоухому как он, слишком уж Фэллан был… городским. И сам прекрасно понимал, что сне смог бы никогда жить так, как живут «свободные эльфы». Меж тем одноглазый тоже задумался, Светлячок это подметил, но так и не понял грустные это были воспоминания или радостные – в мелькнувшей на миг выражении словно было бы и то, и другое, но скорее всего грустные. Из радостных с такой охотой не выныриваешь, так ведь?
    А дальше произошло нечто совершенно неожиданное и замечательное. Фэл понял, что его любопытство не осталось незамеченным, но Ассан не стал его игнорировать или делать замечание – напротив поднял бандану и показал жуткий, уродливый огромный шрам и как теперь выглядит его глаз. Зрелище, признаться, было так себе – вот парочке человек, которые глянули в их сторону в этот момент явно стало некомфортно, а у мальчишки аж мурашки по коже пробежали.
    - Просто ужас, - восторженном шёпотом отозвался он, внимательно всё разглядывая. Однако позже, когда эльф опустил ткань на место задумался над его словами и взвесив все за и против всё же решился осторожно полюбопытствовать: - Я хорошо запомню ваши слова, обещаю. Так выходит это вас свои же?... – голос юноши стал ещё тише и дышал здравой толикой сомнения по отношению к собственному предположению.
    Тем временем к их столику подошла миловидная молоденькая разносчица с грудью второго размера, хотя глаз видел четвёртый, поставила на стол еду, за что Светлячок немедля её поблагодарил, и поспешно удалилась. Слова же Ассана Фэллан выслушал с должным вниманием что те, что казались трактирщика, что другие – относительно его собственной маленькой уловки, которая, как он и полагал, не осталась незамеченной. И, довольный тем, что одноглазый не разозлился, а оценил его прыткость улыбнулся.
    - Ну, не одному же трактирщику приходиться вертится, чтобы выжить, - подмигнул он, подтягивая к себе кружку со сладким тыквенным соком. – Я рад, что ошибся. Но если вы не проездом в городе, то можете на меня рассчитывать. Я хорошо знаком с городскими улицами, зданиями, а также канализацией и прочими потайными лазами. Не со всеми, конечно, но со многими. Знаю так же про патрули и нескольких довольно важных людей, если нужно что-то продать, купить или достать и с радостью подскажу где и как их следует искать. Да и много всякого по мелочи, - опустив глаза юноша прильнул губами к кружке и сделал большой глоток сока. – Я ведь не неблагодарный. Тем более, когда дело касается других эльфов.
    Дальше Ассан собирался было ответить на его невинный с виду вопрос о долийцах, но Создатель распорядился иначе. И последующая за сим сцена обескуражила юного эльфа.
    Сосредоточенный на своём собеседнике он принял проходившего мимо пьяницу как должное, уделив ему совсем немного своего времени и опасливо прикрыв ладонью кружку с соком защищая её от сора. Хотя сам прекрасно был знаком с подобным трюком, да и безделушку по-хорошему со стола следовало убрать, как только он убедился, что одноглазый не испытывает острую нужду в средствах, однако незнакомец слишком увлёк его разговором и он практически про неё забыл. Но глаз Ассана оказался острее, чем его два и в то же мгновение раздался тихий шелест железа и нож сверкнул золотым лучом ловя на себе отблески многочисленных свеч коими была уставлена таверна. Скорости действия, развернувшегося перед его глазами можно было только позавидовать. «Что бы он не говорил, а трактирщик не зря его побаивался,» - понял в это мгновение Фэлл. А дальше оставалось лишь наблюдать… Стоит отдать Светлячку должное, несмотря на удивление и неожиданность действия тот быстро совладал с чувствами и приглушил их до необходимого уровня, а в иные моменты и вовсе казался спокойным, подыгрывая атмосфере таверны и делая вид, что ничего такого не происходит. Ну, поймали воришку, что никто прежде не видел, как вора за руку ловят?
    Но вот слова… слова… «Ничему вы не учитесь, - эхом отдалось в его голове, - грабить, насиловать… грабить…» И где-то тут по его спине пробежал холодок, словно чья-то холодная мёртвая рука забралась ему под рубашку коснулась спины. Мерзкое ощущение, скажу я вам. А всё от того, что эти строки одноглазый вполне мог бы отнести и на его счёт… Ведь Светлячок зарабатывал на жизнь не самым честным делом, он именно, что грабил, он сам был таким же карманником, который всего несколько минут назад украл эту же брошку с чужого плеча с той лишь разницей, что не попался. А попадись оказался бы в том же положении, это как пить дать. И, забыв о том, что собеседнике его сам едва ли был честным и добропорядочным эльфом – о чём говорил и шрам, и оружие, мастерство и ловкость, - Фэлл проникся к коллеге по цеху толикой сочувствия и понадеялся, что Ассан таки проявил милосердие.
    Но нет, эльф оказался предельно жёсток чем, с одной стороны пугал, а с другой вызывал чувство уважения и гордости за свой народ.
    - Прощаю, - коротко и сдержанно ответил Светлячок воришке.
    Да уж, малый едва ли когда-нибудь забудет этот день… как и их лица.
    Ассан же говорил с человеком ровно так же спокойно и внушающее как до того с трактирщиком и Фэллан невольно задался вопросом, а станет ли он так же говорить если расклад окажется не в его пользу или ему не повезёт угодить в руки врага. Ведь именно такие ситуации и проверяют таких людей на прочность показывая кто лишь играет роль, а кто стоит каждого своего слова и даже больше. Кстати о трактирщике – хозяин примчался на крик и остался крайне недоволен устроенной сценой, однако Ассиан ловко разобрался и с этой проблемой, чем лишь усилил чувство уважение к своей персоне в глазах юноши.
    - На долийцах, - эхом отозвался Фэлл. – Я спрашивал, что значило это слово на «эль» и не доводилось ли вам встречаться с кем-то из свободного народа в своих путешествиях?
    Задумавшись на несколько секунд, он убедился, что ничего не упустил и не перепутал, а мог бы. Тут, к слову, вставал один интересный вопрос – стоило ли ему брать предложенное кольцо. Судя по всему, одноглазый и впрямь был в хорошем расположении духа, а отказ мог бы его испортить, чего Светлячок, после увиденного, предпочёл бы не делать. Но вместе с тем он был не привычен к подобной щедрости. «А я бы не отказался от подобного покровителя,» - вдруг с удивлением отметил он про себя.
    - А давайте оставим кольцо здесь, - предложил он. – Купим на него еды и отправимся в эльфинаж. У нас там, конечно, не лучше, чем в других городах, но ведь и не хуже, - скромно отозвался он. – Я вас со всеми познакомлю, если хотите можете переночевать у нас в доме. Там, конечно, не так хорошо, как в таверне, но мы будем рады принять вас, если только захотите, - с некоторым смущением закончил он.