Путешествовать по тантервальским дорогам было одно удовольствие. Местные основательно подготовились к приходу весны – подняли и разровняли насыпи, прочистили выложенные по бортам камнем дренажные канавы. В общем, сделали всё, чтобы половодье не помешало участникам и гостям Большого турнира, в который должны были плавно перетечь проводы зимы, добраться до места назначения. А в Оствик с наступлением оттепели будет не попасть – в этом году там снова затянули с ремонтом дорог. Досадно, но ничего не попишешь. Отец уже не успевал следить за всем в одиночку, а у Максвелла были другие важные дела.

К воротам Тантерваля процессия прибыла засветло, но внутрь им удалось въехать лишь к полудню, после тщательной многочасовой проверки. Педантичные пограничники со специально обученными мабари обыскали каждого человека из Инквизиции, досконально изучили все документы, и только тогда впустили за стены города. Когда Максвелл приезжал сюда на Большой турнир с отцом и братьями, они добрались до города в сумерках. И въехали в него в сумерках. Следующего дня.

Инквизиция, можно сказать, отделалась малой кровью.

- Последний раз я был здесь лет… семнадцать назад, - задумчиво произнёс Максвелл, обращаясь к Каллену, когда их экипаж минул въездную арку. – Казалось бы, солидный срок – а здесь совсем ничего не изменилось с тех пор.

Те же высокие каменные дома, те же чистые улицы, вымощенные идеально подобранным по форме и цвету булыжником. Даже часовые, недвижно застывшие на своих постах, казались теми же самыми, словно ни время, ни старость, не имели над ними власти. Впрочем, это мог быть всего лишь обман ощущений, который орлесианцы именовали чувством «déjà vu».

- Полагаю, и Большой турнир будет столь же пресным, - заметил Тревельян. – Торжественное открытие пройдет строго по расписанию, с точностью до минуты. По расписанию состоятся поединки, по расписанию же будут чествовать победителей. Их имена назовут в алфавитном порядке, и лорд-канцлер трижды – ни больше, ни меньше - пожмет каждому правую руку, помяните моё слово. То ли дело последний Большой турнир в Оствике…

Оствик принимал Большой турнир девять лет назад, аккурат за год до обострения конфликта между магами и храмовниками, когда Тедас ещё не представлял, на пороге каких потрясений находится. Как украли – иначе и не скажешь.

- Город украсили яркими флагами и цветными фонарями, а всем гостям турнира бесплатно раздавали сладости и выпечку, - с теплотой вспомнил Максвелл. – Неудивительно, что никому не хотелось уезжать от нас, и церемония закрытия незапланированно растянулась на три дня. Пока одни праздновали победу, а другие – смывали горечь поражения вином и элем, орлесианский шевалье Годфруа со своим оруженосцем Жакуем устроили купание в фонтане на главной площади. А сэр Распони из Антивы под шумок умыкнул невесту лорда Сильвио. Когда их нагнали на полпути к Ансбургу, выяснилось, что сэр – вовсе даже леди, а невесту всё устраивает…

Максвелл мог бы рассказать ещё много историй, подобных этим, но осекся, осознав, что уже продолжительное время не дает своему собеседнику и слова вставить в их разговор. Замолчав, он выжидающе посмотрел на Каллена, ожидая от него реакции или встречных вопросов, пусть даже и не касавшихся Большого турнира в Оствике.

Максвелл сдержано усмехнулся. Ему нередко доводилось слышать, как в беспорядках и дебошах люди обвиняют крепкие напитки. Совершенно, надо сказать, несправедливо. Многие из них попросту не умели пить. Однако свои измышления Тревельян предпочел оставить при себе. Подробный ликбез о том, сколько, чего и как следует употреблять, чтобы не потерять самоконтроль и не чувствовать себя наутро абсолютно разбитым, вызвал бы у командора закономерный вопрос – откуда у преподобного брата Церкви такие познания? Неловко, право.
Впрочем, с выводами Каллена трудно было поспорить.

– Некоторым не нужны причины, чтобы совершать глупости, – пожал плечами Максвелл. – Но я тоже искренне надеюсь, что наш визит пройдет без эксцессов. В интересах Инквизиции показать себя с лучшей стороны.

Дипломатический визит в Тантерваль был чрезвычайно важен. Хоть Ферелден и прекратил тявкать в сторону Инквизиции после Священного Совета, Максвелл подозревал, что они всего лишь заняли выжидательную позицию, и внимательно следят за каждым действием преемника Вестницы. В подобной ситуации заполучить союзника в лице лорда-канцлера было бы бесценно.
Пусть марчане по своей сути немногим лучше ферелденцев, но они свои, родные.

Горожане оборачивались на движущуюся по улицам процессию, оживлялись, видя знамена Инквизиции, махали руками, но – не более. Таким было здешнее гостеприимство: вежливым и сдержанным. А в Оствике их всех давно порвали бы на сувениры. Задумавшись об этом, Максвелл поймал себя на мысли, что кое в чем его родина, все же, проигрывает Тантервалю – вольному городу совсем не вольных нравов. Здесь, по крайней мере, можно наслаждаться всенародной любовью, а не опасаться её.

Путь не занял много времени – совсем скоро Инквизиция добралась до соборной площади. Стоило отдать должное лорду-канцлеру, он контролировал застройку в исторической части города. Ежегодно Тантерваль разрастался вширь, но его сердце оставалось нетронутым. Аккуратные каменные дома в несколько этажей полукругом обрамляли площадь. Ничто здесь не  отвлекало бы пестротой и нагромождением от головного собора – грандиозного и вместе с тем изящного в своей простоте и строгости. В свой прошлый визит Максвелл восторженно смотрел на него, разинув рот, но сейчас не испытывал и крохотной доли былого благоговейного трепета.

– Здешний собор знаменит не только тем, что в нем хранится филактерия с кровью святой Морны, – пояснил он Каллену, – но также своим венцом капелл. Каждую опутывает высеченная из камня цепь. Впрочем, скоро ты сам всё увидишь.

Инквизиция и вправду подъехала к центральному входу собора, и Максвелл спустился на мостовую, чтобы поприветствовать вышедших им навстречу сестер и братьев Церкви.

Полноценно доверяя Инквизитору, Каллен поднял голову и с нескрываемым удивлением изучил особенность сбора, о котором уже так лестно ему отзывались. Впрочем, уличить Максвелла во лжи Каллен попросту не мог: собор воистину был красив, особенности архитектуры и подача особого стиля в столь необычном варианте рисовала перед глазами удивительную картину. Он никогда не являлся ценителем прекрасного, да и редко когда позволял себе удивиться при таковом, но в этот раз сдержаться не смог. Рот, правда, не открывал, глазами не хлопал, пальцами не показывал – нет. Молча, про себя, с восторгом.
– Я никогда не ценил архитектуру, – обращаясь к Максвеллу, Каллен прервал молчание, – но что-то в этом есть.
Внимательным взглядом он изучал три капеллы, которое точно по описанию опутывала высеченная из камня цепь. Она казалась настоящей, но подбираясь все ближе и ближе к зданию эта иллюзия медленно таяла, при этом не позволяя стереть то восхищение, коим Каллен насытился вдоволь. Он не почитал верным прокомментировать это, да и время между тем не стояло на месте: встречающие уже расступались, позволяя наконец-то увидеть стоящую на ступенях владычицу Церкви Вильгельмину, важную персону, что окружала себя уважением и неслыханной серьезностью.
Они первыми выразили своё уважение к владычице Церкви, а Каллен поспешил склонить голову в уважительном приветствии, не переполненным ни ложью, ни фальшью. Вильгельмина же не терпела пауз и довольно быстро рассыпалась в таких же приветствиях. Каллен не был интереса выслушал небольшие мелочи о прошлой жизни Инквизитора, но смолчал, не читая культурным вмешиваться в диалог. Тем более ему вновь выдалась возможность поглазеть по сторонам, пусть на этот раз приходилось сдерживаться, дабы не выразить никакой бестактности. Преодолев кованные двери, командор изучил статуи, а очень скоро переметнул взгляд, оценивая убранства собора. То умиротворение и спокойствие, которое он ощутил, оказалось один из самых теплых чувств, которые только были возможны. Даже уверенный, пусть и медленный шаг, сделался легким, а воздух наполнился приятным запахом благовоний, что были привычны только в местах, переполненных верой.
– Благодарю за Ваши переживания, дорога выдалась спокойной, не требующей лишнего описания. Даже курьезные случаи не могли превзойти или затмить того ожидания, которое мы ждем от праздника Проводов Зимы. Для нас это большая возможность, как Вы ранее и успели заметить. Именно поэтому не считаю правильным волновать Вас обыденными рассказами, которые случаются при любых долгих поездках. Они теряют свою важность, покуда не случилось ничего страшного.
Каллен говорил довольно тихо, словно бы боясь спугнуть то умиротворение, что царило вокруг. По крайней мере, голос его был уверенным и вполне спокойным. Их ждало еще долгое времяпровождение как с владычицей Церкви, как и на самом празднике, которому и уделялось большая толика времени.