Услышав о столь необычном предложении, команда "Бури" была готова разобрать свою кормилицу до досок и собрать ее обратно на берегах подземного моря, лишь бы иметь возможность отправиться в это путешествие, но капитан не знал жалости. Отправиться с ним смогут лишь двое самых достойных по мнению ребят, каждый мог предложить свою кандидатуру и обосновать этот выбор. Первым участником похода стал Долан Рорк, хотя тот даже рта открыть не успел. Парень славился своим умением даже из обычного акта мочеиспускания в штаны  сотворить трагическую историю, наполненную романтизма и внутреннего конфликта. Длинный язык обещал довести Долана до покоев правительницы Селины, но свернул где-то не там и решил сделать привал на Глубинных тропах. Юноша двадцати трех лет с аккуратной  бородкой, короткими пшеничными волосами и смазливым личиком не был в восторге от такого подарка, но не осмелился отказаться, не поймут. Составить компанию ему и капитану Лароку выбрали бывалого пирата, который присоединился к команде всего несколько месяцев назад, но успел себя зарекомендовать самим лучшим образом. Здоровый, под два метром ростом, сверкающий на солнце лысиной и гладко выбритым лицом, изрезанным многочисленными шрамами .  Фергус отличался суровым молчаливым нравом и абсолютным отсутствием чувства юмора, что с лихвой компенсировалось умением в бою. Казалось, он может разорвать любого соперника голыми руками, даже не нуждаясь в излюбленном коротком одноручном топоре и  старом деревянном щите, повидавшем не одну битву.

Это было чертовски холодное утро. На дворе стоял величественный  верименсис. Укутавшись в теплую одежду, приобретенную специально для данной экспедиции, моряки присели на заснеженный ствол давно упавшего дерева. Ветер, отбирающий у них последние воспоминания о теплой осени, и оставивший деревья в полном одиночестве, играл с прядями длинных волос Тирела и издевательски посвистывал над головами остальной команды. Составивший им компанию черноволосый бард натянул шапку на нос и принялся растирать замерзшие руки. Он увязался за моряками и компанией гнома исключительно с целью написать несколько интересных баллад и увидеть подземный мир, о котором столь много слышал, но никогда не осмеливался увидеть собственными глазами. Но сама мысль о подземных водопадах и яркой растительности побеждали здравый смысл: зачем бояться, когда в руках лютня, а в напарниках гном с командой умелых наемников.
Ветер резко поднимал волосы Ларока вверх, кружа их  в ритме вальса, то спокойно опускал на плечи. Шляпа с широкими полями абсолютно не спасала. Небо нахмурилось, выпуская поток черствых слез прямо на ничего не подозревающий людей. У многих в такую погоду могла начаться паника, вынуждающая убегать под крепкие безопасные крыши, но пригород Монфора обрекал их на мучения в ожидании опаздывающего гнома и его компании: укрыться было абсолютно негде.

- Колючий день сегодня, не считаешь?- бард присел рядом с Тирелом, выпуская пышные клубы пара,- мы точно ничего не перепутали?- Его голос звучал встревоженным, жаждущим кубок теплого вина как никогда прежде.                 
- Точно,- холодно, под стать окружающей погоде, ответил Тирел и с ухмылкой на лице посмотрел на барда. Что-то подсказывало, что он первый претендент на героическую трагическую смерть в рассказе Долана. Если он начал жаловаться уже сейчас, что будет говорить после нескольких дней проведенных на Глубинных тропах? Для Ларока это так  же было первой подобной экспедицией. Сомнения переполняли его, но они были ничем по сравнению с переполняющим адреналином и предвкушением большого приключения, иначе быть не могло.     
- Думай о том, что нас ждет впереди, слава и богатство, женщины и веселье,- моряк сказала это с некоторой насмешкой и громко рассмеялся, разнося своре эхо на всю округу. – Правильно говорю?
- Аргх!- в унисон отозвались оба компаньона. Фергус сделал глоток вина и передал его Долану. Тот не стал пить и сразу передал бурдюк барду, который обрадовался ему подобно ребенку.

Издалека послышался дробный стук копыт, хорошо передающийся по слегка устеленной земле. Фергус, наученный горьким опытом, схватил топор в руку, слез на землю и принялся всматриваться вдаль. Там, мимо разрушенного деревянного амбара,  приближались три всадника, чьи подпрыгивающие на каждой кочке квадратные как табурет тела выдавали гномов. Следом за ними скакало еще четыре неоседланных коня, а за ними целая орава всадников под аккомпанемент конского ржания,  всех мастей и пород, которых ему рассмотреть не удалось. Фергус немного успокоился и взмахнул рукой в знак приветствия. Возглавляемый процессию бородатый рыжеволосый гном радостно крикнул что-то о сиськах Андрасте и ударил бока лошади.   
Тирел поравнялся рядом с другом и взмахнул шляпой в знак приветствия. Наконец-то они смогут убраться с этого холодного куска земли и отправиться в путь. Карта гнома обещала воистину потрясающее приключение, хотя его хитрющие глазенки пробуждали некоторое чувство тревоги. Всего лишь дурные мысли, которые стоит гнать. Ему обещали Серого Стража  и еще одного бывалого морского волка, что подтверждало серьезность данной экспедиции.

Отредактировано Tirel Laroque (2017-02-19 22:47:15)

С причудливых горбов снежных барханов ветер бесцеремонно срывал колючие снежинки, не успевшие как следует зацепиться и стать частью очередного сугроба. Дарриан постарался спрятать всю кожу от царапающих прикосновений ветра, но для глаз пришлось оставить полосу, в которую всё время врезались порции снежной крупы - веки припухли и покраснели, а сосуды полопались и теперь эльф без энтузиазма смотрел на окружающий мир.
Из прожаренной солнцем моровой пустыни в промерзший кусок земли. Прекрасные перемены. Сейчас эльф не смог бы точно сказать, что ему нравилось меньше - обливаться потом или стучать зубами от холода. Радовало только то, что удалось выклянчить у кастеляна самый теплый плащ из всех возможных и даже получить старую хромую кобылу, которая упорно тащила его до самого места назначения. В плаще Табрису не нравилось абсолютно всё, начиная от мехового ворота и заканчивая нашивкой ордена на спине, но смотреть элементу одежды в зубы не было никакого желания.
Его гордое ездовое животное, в очередной раз оступившись, едва не сверзило замерзшего до одури наездника прямо в сугроб, через который тащилось. Именно таким Страж, не менее гордый, чем его усталая кобыла, предстал перед ожидающей у трактира частью команды. Неудивительно, что лица их вытянулись, а потом и приобрели легкий оттенок пренебрежения.
- Неужто это тот самый Страж, которого нам обещали? Негусто. - женским голосом возвестила фигура, замотанная в плащ по самые уши, пока эльф со всей аккуратностью спускался с лошади, щадя затекшие конечности, - Ещё и слеп на один глаз, прямо сказочный герой.
Табрис всегда считал, что ругань и скандалы – это удел очень сильных.. физически развитых существ. Кунари, гномов или людей. Вот они пусть орут друг на друга до одури. Срывают глотки, брызжут слюной, размахивают руками или чем-то ещё. Эльф себе такого не позволял. Он старался говорить тихо.
- На Стража с полным набором глаз и благородной осанкой у ваших нанимателей не хватило бы золота. - пришлось для ответной колкости расклеить губы и сразу ощутить, как заиндевел на краткое мгновение язык, отбивая всякое желание разговаривать.
К превеликой радости Табриса женщина брезгливо фыркнула и, вознаградив эльфа уничтожающим взглядом, отвернулась. Меньше всего ему сейчас хотелось вступать в словесную перепалку, особенно после тяжелейшего суточного перехода, пусть и в седле. Через некоторое время из трактира, у которого была условлена встреча, появился его наниматель. После прохладного обмена любезностями, гном снова исчез в дверном проеме - дожидаться кого-то еще. Никто не мешал ему отправиться следом и слегка согреть продрогшие кости. Вероятнее всего вечно полупустая скучная таверна показалась Дарриану какой-то даже спасительной. Он, кажется, впервые обрадовался тому, что сможет побыть в тепле и выпить чего покрепче. Эльф сунул руку в карман потрепанной куртки под плащом и обнаружил пустоту. Нет, он точно помнил, что там оставалось несколько серебряных, вместо них теперь образовалась приличная дыра. Сквозная.
Издав тихий зубовный скрежет, Страж бросил взгляд на подрагивающую кобылу. Верхом, похоже, дальше двигаться не получится, придется вести в поводу в надежде, что не переломает себе ноги от усталости. Ветер даже не думал утихать и унылое серое небо даже не думало становиться более дружелюбным, но Лойтар появился как нельзя вовремя - ноги уже почти смерзались с землей. Появился он со спутницей, чью внешность и расовую принадлежность оценить было сложно. Зато походка сказала Табрису многое. Как бы ни старались профессионалы определенных ремесел, укрыть характерную поступь получалось далеко не у многих. Смущало эльфа только наличие каблуков на сапогах новой спутницы. Неужели чтобы громче топать?
Его ухмылку под плотной тканевой маской никто не увидел, поэтому эльф кивнул, когда состоялось тривиальное знакомство существ, которые друг другу не интересны. Но имя женщины Табрис запомнил, в отличие от многих других, которые прозвучали из уст Лойтара.
Когда, наконец, снялись с места и повскакивали в седла, эльф намотал повод своей лошади на запястье и пошел в хвосте колонны, чтобы не мешать остальным. Пришлось идти быстрым шагом и это помогло согреться и привести мышцы в тонус, что очень положительно повлияло на самочувствие Стража. Уже примерно через четверть часа пути он не отставал от отряда, а когда снежные барханы уменьшились или вовсе сошли на нет жизнь наладилась окончательно. Время летело незаметно и вскоре чуткие уши Дарриана уловили голоса, которые принес дующий в лицо ветер, а потом показалась и сама стоянка. Люди, гномы, лошади сгрудились в небольшие кучи и занимались своими делами. Эльф же, держась слегка поодаль, навесил на голову своей кобылы торбу с овсом и наблюдал за всем происходящим со стороны.
Состав отряда мог быть гораздо хуже, было, чему радоваться. Новые лица тоже не разочаровали. Табрис знал таких людей. Тех, у кого в груди бушуют страшные шторма, а сердце пропитано морской солью. Такие люди, которым больно, если взгляд долго упирается в горизонт, где не плещется море. Один из них взмахнул шляпой в приветствии, вселив мысль о его главенстве в этой "морской" группе. Плавность и в то же время экономность движений навели эльфа на определенные выводы.
Внезапно в фигурах новых спутников почувствовалось напряжение. Проследив за их взглядами, он встретил на их пути Гайну. Эльф немного поморщился - конфликты при первой же встрече не были хорошим подспорьем в длительной экспедиции. Оставив лошадь хрустеть заслуженным перекусом, Дарриан аккуратным шагом сократил расстояние до людей, между которыми повисло почти осязаемое напряжение.
- Прошу прощения, что вмешиваюсь. - громко произнес эльф, взглянув на спешивающуюся Гайну, а после и на человека в шляпе, - Но пока вы не начали выяснять отношения, позвольте высказаться.
Табрис ненадолго умолк, чтобы убедиться, что необходимые ему взгляды обращены на него.
- По большей части мне совершенно плевать, что между вами не так. Я буду даже рад, если решите повыпускать друг другу кишки. Но прямо здесь и прямо сейчас. Когда мы спустимся на тропы, любая мелкая дрязга может стоить жизни всем членам экспедиции. А теперь, извольте, можете продолжать взаимное прожигание взглядами.
Слегка кивнув каждой из сторон, Дарриан отступил на пару шагов и неторопливо прошел к гномам, что склонились над картой. Ему необходимо было хотя бы мельком взглянуть на неё, чтобы представить масштабы предстоящего риска. Назвать приключением поход на глубинные тропы язык просто не поворачивался.

Отредактировано Darrian Tabris (2017-02-21 05:13:49)

Где-то есть твой рассвет, и утро твое настанет, - чуждая темнота давила на него, давила его сознание, душила невидимой рукой, но при этом не давала умереть. Тьма была огромной, казавшейся бесконечной, и, естественно, что слабый свет факелов или магического огонька Ибрис не был способен победить эту тьму.
Где-то есть твой рассвет, и утро твое настанет,- холодное подземелье давило отсутствием света и замкнутостью. Влажный серый камень, казалось, раскалял воздух словно при сильном морозе. Тирел вздрогнул, когда рука Долана резко потянула его за ворот плаща. Он всего лишь оступился, продолжая второй день бормотать что-то о том, что они спускаются по извилистым кишкам в самую утробу дьявола. Молодому пирату постоянно не хватало воздуха, разом давило на все органы чувств, перед глазами дрейфовали круги в поисках попутного ветра. И в ушах какая-то какофония – потусторонний шепот и стоны, которые слышал только Рорк. Это успокаивало, приятно знать, что кому-то было еще тяжелее переносить экспедицию.

Пользуясь несколькими часами передышки команда «Бури» выпивала и старалась уснуть, чтобы снова почувствовать запах ветра. Низкий потолок был усеян какими-то переливающимися камнями, которые с каждым глотком вина все больше напоминали светящиеся брызги морской воды. Земля вокруг становилась морем, черным и тягучим, оно неторопливо ворочалось у самых ног. Не холодное, не теплое, полное затаившейся силы. Темно-алое небо над головой и водная гладь вдруг показались Тирелу единым целым, единственным, что было настоящим.
- Пойдем за мной, пойдем со мной,- море манило, затягивало, протягивало к нему мягкие волосатые руки, тянуло пенные грубые пальцы. Капитан закусил губу, тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и посмотрел перед собой уставшими глазами. Это был Лойтар с протянутой рукой и непонимающим взглядом. Нужно было идти дальше, а не нежиться у костра. Долан с Фергусом уже стояли на ногах и подшучивали над капитаном, хотя сами выглядели немногим лучше.

***

Полноценный отдых наступил через несколько дней, когда они добрались до первого тейга. Болела каждая частичка тела, за исключением тех, которые онемели - им было еще хуже. Уставший взгляд Тирела  пробежался по Гайне и Дарриану, оказавшимися у того же костра. Говорить о чем-то не было никаких сил и желания. Все сидели молча за исключением нескольких общих вопросов. Не проявляя интереса к этому обмену любезностями, пират достал вялый кусок бумаги и бросил его в безжалостное пламя. Огонь уничтожил его быстро, и, почувствовав характерный запах кедровой пропитки, он облегченно вздохнул. Перед глазами мелькнула картина бескрайнего моря Амарантайн и трепещущего на ветру паруса. Это было сразу после того, как они отправились из Денерима, после неожиданного расставания…
Немного согревшись, Тирел обернулся рассматривать главный зал: на помостах, застыв словно статуи, стояла стража. Ныне в глубокой ночи ощущалась давящая тишина, разве что перепалки Ибрис и гномов нарушали покой. Вдоль стен возвышались колонны из черного мрамора, будто удерживающие куполообразный потолок, где высеченные змеи вились вокруг книги.
Вдруг тихий, но резкий голос Стража оторвал его от созерцания чудесных гномьих работ.
Что?!- переспросил пират, но ответа так и не последовало. Этого не требовалось. Тирел осмотрелся по сторонам и осознал, если к ним сейчас наведаются незваные гости - отбиваться придется втроем. Долан с Фергюсом еще не вернулись с разведки, а остальные ушли глубже в один из туннелей, что-то привлекло их внимание…
-  Это. Что. Еще. За хрень?- павшая от стрелы Дарриана морда оказалась не единственной, следом появились еще две тощие долговязые твари, с клинками на руках и предплечьях. Тирел инстинктивно достал из кармана небольшую стеклянную колбу и бросил во врагов. Один из них успел уйти в сторону и как-будто вообще пропал из видимости, но второй оказался  менее расторопным.  Зеленая клейкая жидкость обволокла его морду и распространялась по телу с каждым движением крикуна.
- Он мой,- воодушевленный крик пирата разнесся эхом над потолком и он неосмотрительно бросился вперед. Никакого страха перед неизведанным, только горящие глаза полные безрассудства и жаждущие впечатлений.  От первого выпада деморализованного врага пират увернулся в сторону, рубя конечность вертикальным ударом.  Затем попытка зайти за спину. Крикун попытался резко развернуться, но скованное тело потеряло равновесие. Тирел без труда отбил саблей неуклюжий размашистый удар и снес облипшую зеленую голову прежде, чем товарищи успеют произнести “будь осторожен”...   

***         

Они всматривались в тоннель и даже не подозревали, что их ждет в его конце. Пройдя несколько сотню метров, экспедиция упрется в тупик. Абсолютное ничего, противоречащее карте, на которую гномы поставили все семейное богатство. Они не могут повернуть назад. Раздосадованный Ульдин попытается взорвать проход, но породистый камень его одарит лишь облаком пыли. Молчаливый гном позовет братьев и Ибрис, которая почувствует магическую защиту, поставленную на камень, но не сможет определить ее характер, это нечто выходящее за границы ее понимания. Единственный вариант – копать. Рыть землю будет Лойтар, рыть землю будет Хаминг, даже барду придется запачкать свои руки, как бы он не возражал. Их будет ждать клад, которому нет равных: тяжелые врата из черного металла радиусом в несколько метров. Очистив их от грязи, экспедиция найдет вырезанную скрижаль несущую послание из прошлого: «Мы, Легион Двенадцати, клянемся защищать мир живых от таящегося внизу зла. Мы не знаем страха, не знаем любви,  нам неведома жажда тщеславия и пьянящее чувство славы, наша клятва неподвластна времени. Больше никто не откроет врата Бездны. Это знание умрет вместе с нами, но мы продолжим нести службу». Сами врата были произведением кузнечного искусства. Вырезанные орнаменты сплетались в хитрых узорах и рисунках, показывающих быт гномов. Они работали в поле, занимались рыбной ловлей и срывали плоды с деревьев. И везде их сопровождали расплывчатые тени, тянущие свои щупальца. Казалось, что изображения отображали четкую временную линию, будто вы читаете книгу, переворачивая страницу за страницей. И на последней не было ничего, кроме одинокого гнома с боевым молотом в руках, тень сомкнулась вокруг него  толстым кольцом.
Посредине врат находился небольшой механизм с ручкой, провернув которую открывались семь круглый полостей. Это напоминало ключ.

Долан с Фергюсом переглянулись. Как можно было пропустить все веселье? Утешало только то, что их разведывательная операция обернулась небольшой находкой: следами старого лагеря. Повсюду были разбросаны старые вещи и давно истлевшие останки, закованные в древнюю величественную броню. Под одним из тел был найден дневник. Его страницы были сделаны из тонкой, отлично выделанной кожи, а текст был красным, как только что пролитая кровь. Обложка книги была изготовлена из гибкого дерева, исцарапанного когтями и явными следами зубов, будто какое-то животное пыталось ею полакомиться. Пираты хотели сперва показать находку Тирелу, чтобы уже он определился с дальнейшими действиями, но Гайна и Страж все время находились рядом, а сейчас что-то скрывать не имело смысла. Долану хотелось быстрее поделиться словами с последней страницы дневника, которые вдруг обрели смысл. Он привлек к себе внимание, прочистил горло и принялся вещать: «Мы уже очень близко, я чувствую это. Годы исследований и постоянного риска окупятся с лихвой. Совет Хранителей будет вынужден заткнуться и избрать меня Совершенным. Я смогу основать свой дом, моя статуя будет стоять в Зале Совершенных и сквозь столетия рассказывать о величественных открытиях. Так вот, собранные крупицы информации так и не сумели ответить на вопрос почему Легион Двенадцати назывался именно так. Что скрывается за этим числом? Но оно играло важную роль в их жизни. Воинов всегда было ровно семь. Вступление в Легион обязывало их отказываться от прошлой жизни, включая имена. Поэтому каждый получал порядковый номер, который служил одновременно именем и характеристикой. Первый принадлежал предводителю отряда, и так по убывающей. Под седьмым всегда ходил новобранец. Они держались строгим боевым строем: трое в первой шеренге, один во второй и еще трое в третьей. Этот строй всегда сохранялся и каждый воин знал свое место. Именно в этом скрывается загадка дюжины. Они стояли не по порядку, не по старшинству, а в строгом порядке, дарующем некую защиту. В этот и есть ключ, нужно лишь правильно его расположить. Я смог собрать семь маленьких статуэток гномов, на каждом стояла цифра от одного до семи. Я всегда ношу их с собой. Я близок к ответу как никогда». На этом запись заканчивалась, о чем Долан поспешил сообщить. Другие записи в дневнике содержали информацию, интересную лишь для историков: рассказы об исследованиях, путешествиях, рецепты и записи личного характера. Но ни одной даты и конкретных задокументированных событий, чтобы понять о каком времени идет речь.

Когда всё закончилось, в его голове всё еще звучали оглушительные раскаты грома, что говорило о том, что сердце упорно гоняет кровь по жилам, не давая страху парализовать тело. Тело, которое пока эльфу не принадлежит, оно охвачено дрожью, каждая мышца, каждая клеточка бьется в истерике, скованная холодом и липким тягучим ужасом. Он кое-как зажмуривается, чтобы не вглядываться в нагромождение камней, но от этого становится лишь хуже. Он стоял над еще теплым телом порождения, под которым наливалась весом и темнотой лужа черной крови и смотрел на завал перед собой, как на конец своей жизни. Дарриан не мог себе представить, что когда-нибудь будет заперт на тропах и останется только полагаться на удачу и своё упорство. Он даже не сразу заметил, что предплечье страшно печет - перчатка расползлась от запястья до локтя, открыв рваную длинную царапину, края которой были покрыты бусинами черной, как слюдяные осколки, оскверненной крови, сквозь бледную кожу можно увидеть тонкие синие ветки вен, сейчас болезненно вздутые и потемневшие. Он с трудом сохраняет каменное лицо, краем глаза замечая, как медленно, миллиметр за миллиметром рана заполняется отвратительной жижей и не до конца понимает кажется ему это в скудном дрожащем свете факелов или нет. Очнувшись от легкого толчка в плечо, эльф неторопливо вытер клинки о труп порождения и вернул их в ножны. Сердце теперь привычно пропускало удары, чтобы экономить силы, а его хозяин, не обращая внимания на суету вокруг, принялся приводить в порядок руку. Перчатку пришлось обрезать и рассечь полосами, которыми и была перетянута рана, предварительно промытая водой. Подцепить заразу большую, чем уже есть в его крови, можно было не опасаться.

С лагеря снялись быстро. Страж делал вид, что он просто проходил мимо и вообще никакого отношения к экспедиции не имеет. Всё потому, что хотелось послать чертову колдунью голыми руками разбирать завал, который она устроила. Пусть это и было бесполезно.
Тем временем хороших новостей не прибавлялось, от кипящей в грудной клетке злобы перед взглядом все смазывалось и краснело. Красная пелена прорвалась, когда с ним поравнялась Гайна, ехидно припомнила его невинную ложь и унеслась вперед, не добившись от него никакой реакции, кроме обращенного к ней опустевшего взгляда. Пусть она ломает голову над его мотивами, так даже немного забавнее. Особенно учитывая то, что в потустороннюю часть своих способностей он и сам не верит. Даже сейчас не верит, когда все естественные шумы вокруг него провалились куда-то в глубину и едва слышны, когда как толща камня дышит на него теплом и обилием звуков. Реки пронизывающих шепотов, рычания и скулежа в черноте уносили одновременно в четыре стороны, на север-юг-запад-восток, не по кускам, но вытягивая тело в тонкие нити, переламывая, перемалывая кости-суставы, сминая в текучую массу и растворяя в себе.

Он успел заметить, что экспедиция снова раскладывается, готовясь некоторое время провести в очередном удушливом гроте. Табрис закрывает глаза на секунду, вновь накрытый ядовитой радугой из злости и бессилия, разливающейся под горящими веками. Кто-то возился с сундуками, гномы топтались перед дверью и ломали голову над загадкой, которую прочитывали вслух уже вторую дюжину раз, морщили широкие лбы, хмурили кустистые брови и чесали затылки. Дарриан почти слышал, как копошатся в их головах черви-мысли и невольно присоединился к их умственному штурму, скользя взглядом по вратам - иначе и не назовешь это произведение гномского искусства.
Дюжина и семерка никак не складывались вместе. Почему их семеро, если дюжина? Табрис думал и ощущал скрежет в голове, словно пришли в действие какие-то очень давно не используемые механизмы. Он остановился взглядом на отверстиях, что служили замочной скважиной и попробовал построить первый ряд из цифр от одного до семи.
Мысли путались из-за постоянного ощущения присутствия чего-то зловещего. И потому, что за этой дверью, подсказывало чутье, их не ждало ничего хорошего. Будь там сокровищ хоть на триста тысяч эльфовых жизней, больше всего беспокоил выход на поверхность, который мог быть разве что за этой самой дверью.
- Легион Двенадцати, содержащий всего семерых.. - пробормотал себе под нос страж, вынимая из перчатки щуп и медленно проворачивая его в пальцах, чтобы отвлечься от дурных мыслей и сосредоточиться на загадке. - Это число имело для них не буквальное значение, носило сакральный смысл..
Опустившись на корточки чуть поодаль, чтобы никому не мешать, эльф продолжил сверлить взглядом необычную скважину, мысленно расставляя статуэтки. Он понятия не имел, могла ли эта семерка выстраиваться по принципу старшинства или же из стратегических соображений, оставалось только мыслить логически.
В стороне раздался восхищенный возглас Гайны, нашедшей статуэтки. Восхищалась она искусной работой или же своей удачей - Дарриан не задумался, потому что большая часть экспедиции направилась к ней и стало немного тише и спокойнее.
- Они пытались разбиться так, чтобы получилась дюжина в ряду, выходит так? - эльф нахмурился, приподнялся и стал тыкать пальцем в воздухе, расставляя воображаемые фигуры.
Когда получилось так расставить цифры, чтобы в рядах и по диагонали в общей сумме выходила дюжина, страж выцепил взглядом Лойтара и встал, быстрыми шагами пересекая разделяющее их расстояние и негромко проговорил, склонившись к его уху:
- Я могу ошибаться, но можно попробовать использовать цифры на статуэтках. Если поставить в первом ряду вторую, седьмую и третью, в ряду выйдет двенадцать. В нижнем поставить пятую, первую и шестую. И четвертую по центру, чтобы дюжина получилась по диагонали.
Чуть отстранившись и поймав взгляд Лойтара, чтобы убедиться, что всё услышано и понято, эльф отошел в сторону, чтобы не оказаться на пути участников экспедиции, что торопились сгрудиться у двери, пытались перекричать друг друга то ли от радости находки, то ли желая быть в первых рядах, когда двери откроются, если кто-то решит загадку.
Отовсюду - из стен и камней, из фресок и обломков статуй слышались одобрительные шепоты, не обещающие ничего хорошего, отражающие ужас Дарриана перед неизвестностью. Рука отзывалась пульсирующей болью, готовясь начинать затягиваться, эльф уперся плечом в стену, наблюдая за суетой и совершенно не торопясь глядеть, что по ту сторону запертых врат.

Отредактировано Darrian Tabris (2017-04-20 17:48:04)