Он помнил это тевинтерское солнце, такое же горячее и яркое, оно висело над головой не щадя палило. Наверное, именно это солнце окажется последним, что он будет помнить? Фенрис уже понимал, что с ним происходит и просыпаясь каждое утро с тех пор, как всплыла эта истина, боялся, что сегодня не вспомнит... Утраченные воспоминания, осознание того, что забыл что-то, возможно очень важное, ослабило волю, а сны, бесконечная череда кошмаров за последние месяцы, только подтачивали силы.
Каждый раз закрывая глаза, эльф боялся, что в очередном сне увидит вереницу рабов с клеймами на лицах, горящие глаза, обращенные прямо к нему, сколько в них жалости и к самим себе тоже, сколько в них слабости, такой же надломленности, но редко - желания жить. Однако хуже рабов были только сны о Мариан, которую он все еще помнил и страшился, что однажды забудет все и свои чувства к ней, все те годы, которые были проведены вместе.
Так часто Фенрису доводилось видеть и переживать один из самых страшных для него дней, который никак не стирался из памяти, терзая воспоминаниями. У них мог быть ребенок. Она этого так хотела. Это никогда не было просто и у них вечно не хватало времени для планов на что-то действительно важное не для мира, а для самих себя. Демон! они вообще жили?
Это был до боли знакомый сон, в котором он знал финал, но каждый раз не мог отказать себе в том, чтобы продолжить идти вперед. Там такое же ясное небо, высокое солнце, сочная зелень заросшего высокой травой тенистого сада. Там поют соловьи, как ни странно. И слышен ручей где-то совсем рядом. Скрипит оконная створка и под ноги сама ложится неприметная тропка. В глубине сада стоит скамейка...
Фенрис щурится, глядя на палящее в синем небе солнце. Ему не стоило уходить одному. Пусть за ним и не охотятся так рьяно, как когда-то, но несколько лет назад кто-то еще проявлял интерес и даже объявил награду. Встреться ему кто-то из старых знакомых бывшего хозяина, мертвого "хозяина", и былые проблемы вновь всколыхнутся. Много кто хотел загрести себе результаты исследований магистра. Но сидеть в четырех стенах не осталось сил и эльф, уже несколько дней как покинувший Вейсхаупт, без Хоук ставший к нему еще менее дружелюбным, отправился бездумно шататься по городу. Впереди еще длинная дорога до одного из многочисленных владений Данариуса и нужно отправляться в путь, как только придет в себя.
Он помнил все, до последнего шороха, до последнего вскрика. В первые разы, когда этот сон только-только пришел к нему, начало воспринималось как безоговорочное счастье, быть может напророченное за годы лишений. Однако позже воспринимать такой сон как пророчество совершенно расхотелось. Не иначе как проклятье.
Следуя нехитрым изгибам тонкой тропы меж высокой травы, эльф шел вперед, позволяя траве касаться голой кожи рук, проводя по упругим стеблям смуглыми пальцами в белых татуировках, смотреть на которые не хотелось и во сне. Там, в глубине сада, его ждала Она. Единственная, не смотря на столько сложностей, после которых только и хотелось спросить: "как?". Как им удалось оставаться вместе. То, что он видел здесь было ответом. Ради этого. Ради солнца и сада, собственного дома и сопящего на руках кулька. Темные волосы, как у Мариан, как у него, когда-то. Смешное, даже во сне, курносое лицо. Смуглая кожа и слегка нехарактерные человеку черты лица. В чем-то ребенок пошел в отца.
Фенрис остановился, смахнул со лба испарину. Невозможная жара. Камни под ногами были горячими, а воздух мельтешил и искажал предметы в отдалении.
А там было прохладно. Ветер колыхал листву, трепал волосы. Фенрис садился рядом, они о чем-то говорили, улыбались даже. В настоящем часто ли им приходится улыбаться? Каким безнадежным казалось настоящее после таких снов.
Как все заканчивалось? Когда дождем, налетал ветер, заглушая песнь птиц, отчаянно скрипела створка, просыпался и плакал ребенок. А дождь вовсе и не дождем был. Темные, тяжелые, теплые... капли крови. Невыносимо было видеть как марают они белую ткань на ребенке и оставляют следы на смешном лице. Выход один - бежать в дом, но они не успевают. Никогда. Трава цепляется за ноги, за руки, одежду, обвивает тело и впивается в кожу...
Сейчас, как и прежде, Фенрис проснулся с криком. Очнулся уже оседая на землю от собственного голоса и чьих-то удивительно прохладных рук.
- Лито? Это ты? - Он сел, сжимая руками виски. Голос показался знакомым, словно слышал уже однажды, как и лицо незнакомки. Рыжие волосы, взволнованные зеленые глаза. Всмотревшись в нее эльф понял - ошибся, никогда он ее раньше не видел. Или нет? Взгляд никак не мог сфокусироваться, чтобы разглядеть ее лучше. Неужели забыл еще кого-то?
- Мы знакомы? - Непонимание в ее взгляде, точно обида.
О проблемах с утратой воспоминаний не было известно никому, разве что Мариан, которая сейчас проводит время в экспедиции на глубинных тропах, куда ему, Фенрису, путь заказан по понятным причинам. Красный лириум, язва на теле этого мира, настоящая отрава для него самого.

Тевинтер не меняется. Никогда. Так всю жизнь считал Фенрис, подавшийся в бега более десяти лет назад. И в самом деле, какой-то его части изменения просто не касались. Возвращаться в эту страну... не было никакого желания, слишком много воспоминаний, омраченных кровью и... чем-то иным, о чем эльф до сих пор боялся заводить разговор. Со смертью Данариуса и его приближенной ученицы, фаворитки, отправленной когда-то в погоню за бунтующим против хозяина Волчонком, в могилу ушли многие и многие секреты. Никогда и никогда не узнает, что происходило за закрытыми дверьми особняка магистра, его личных покоев. Никто... и никогда.
Слишком много воспоминаний, за которые Фенрис сейчас цеплялся из последних сил, одолеваемый страхом вновь их лишиться, вновь остаться один на один с ужасами, кошмарами, отрывками прошлой и настоящей жизни.
Не усидел на месте, в стенах Вейсхаупта, предоставленный сам себе. Уходя из отведенных им с Мариан комнат, Фенрис невесело усмехнулся. За его спиной на широком столе белел клочок бумаги с неровными строчками. Чистописанию эльфа не учили, так что... его записки до сих выглядели детскими почеркушками.
Так проблемы не решают. Им надо это запомнить и как-нибудь проговорить вслух. Быть может в нем до сих пор тлела обида за тот побег в Скайхолд, за тень, о которой узнал из записки Варрика, опередившей Защитницу Киркволла на несколько дней. А может то была обида за уход на глубинные тропы, в места, куда он никак не мог последовать за ней, если только не хотел расстаться с жизнью в страшных, в еще более страшных, чем в лаборатории, муках. Удивительный мир, в нем столько вещей, способных причинять боль и страдания, и когда кажется, что все, дальше просто невозможно, некуда совершенствовать эту науку, всегда находится что-то еще, кто-то еще и становится ясно: может, еще как может.
Глупо было уходить одному. Глупо было идти одному в Тевинтер, где о нем еще помнили. Помнили до сих пор.
Фенрис закрыл глаза, невольно вспоминая встречу с охотниками, когда он в последний раз оставался один. Демон бы их всех побрал! Они не только помнили, но и решили заново открыть охотничий сезон. В деревнях на окраинах Андерфелса даже встречались плакаты с его лицом, с его именем. И находились дураки из простых, лезущие к вооруженному до зубов эльфу.
- Один, - наконец выдавил из себя, чувствуя, как при одних только воспоминаниях вспыхивают на руках клейма, причиняя боль. В какой-то момент Фенрису казалось, что вся эта боль в прошлом и действительно, несколько лет они действительно не болели. Первое время было очень непривычно, первое время он ждал, каждый день ждал, что вот-вот, что сейчас его настигнет очередная судорога, скрутит и разломает, разобьет тело и разум на миллионы осколков. Но этого не происходило, затем эльф привык к тому, что боли нет, сейчас придется привыкать заново.
Усилием воли подавил приступ, заставляя татуировки угаснуть. В глазах начало проясняться. Мир, ставший вдруг ярким до рези в глазах, потускнел и приобрел свои привычные цвета и краски. Наконец, перестали расплываться очертания вещей.
- Варанья? - Нахмурился, всматриваясь в лицо, которое проступило из тумана и стало четче. Да, теперь она стала узнаваемой. И имя - имя тоже. Не так давно они списывались, на счет Юфимии. Едва не сорвалось с губ: "да, помню". Очень не хотелось признавать свои проблемы. Не хотелось говорить о них вслух, точно с этими разговорами проблема станет еще более реальной.
Наконец вернулись и другие ощущения, горячий камень, на который он осел, легкий и совсем не облегчающий жару ветер с моря. И тишина, улочка была пустынна. Ему, очевидно, повезло, что никого здесь не оказалось, кроме Вараньи. Магия да и только, а учитывая то, кем была сестра, то эта фраза имела смысл почти буквальный. Эльф попытался подняться, чувствуя еще в теле легкую слабость, почти намеренно игнорируя протянутую ему руку сестры, однако не протестуя, когда та сама подхватила его под локоть.
Помня, кто он и куда отправляется, в этот раз Фенрис выбрал экипировку скрывающую белые клейма на смуглой коже. И даже горло и подбородок закрыл, однако сейчас оттянул ткань, точно она его душила. Да почти так оно и было.
- У тебя нет фляги с водой? - А еще лучше целого таза, из которого можно смочить лицо и волосы.

Отредактировано Fenris (2017-02-17 19:33:30)