Дориан отложил очередной свиток, и устало потер глаза. За окном уже были сумерки, он сидел у себя в кабинете безвылазно почти с полудня, разбирая почту, отписывая ответы, планируя визиты, речи, поступки... И все это при том, что Дэлеар взял на себя всю мало-мальски необязательную корреспонденцию, отдав самому Дориану только важную ее часть.
Их с Мэйварис выступление в Магистериуме двумя днями ранее вызвало очередной взрыв негодования консерваторов, которые теперь жаждали взять реванш, сторонники – восхищались новой маленькой победой, а неопределившиеся обменивались мнениями и наблюдали со стороны. И все вместе они строчили горы писем от угроз и призывов к совести зарвавшегося новоявленного магистра-выскочки до поздравлений и приглашений на званый вечер, ужин, бал, прием, раут и суаре. Но расслабляться было некогда, работы становилось только больше, а на званые вечера магистр ходил большей частью тогда, когда от этого был политический толк, предпочитая проводить короткое свободное время у себя в резиденции за чтением, приемом тех редких посетителей, которых хотел видеть он сам, и помощью Дэлеару.
Вспомнив о последнем, Дориан бросил взгляд на книгу, лежащую на краю стола. Он случайно нашел ее, наткнувшись на свои вещи времен юности, и подумал отдать ее эльфу – в ней была теория магии, которая могла быть полезна, хотя самого Дориана в свое время больше заинтересовала практическая часть книги в виде заклинаний типа «огненный змей, парящий в небе» или «ледяная скульптура из фонтана летом».
Повинуясь скорее порыву, чем насущной необходимости, Дориан встал, взял книгу и вышел из комнаты. Ничто не заставляло его отдать эльфу книгу прямо сейчас, но ведь и перерывы в работе делать нужно, верно? И ничего страшного, если он использует этот предлог, чтобы зайти к Дэлеару – с некоторых пор общество эльфа вызывало у него куда больше удовольствия, чем большинство приемов, даже если они просто находились в одной комнате, молча занимаясь каждый своим делом. С момента возвращения из Ферелдена Дориан порядком подрастерял свою любовь к светским событиям и возможности познакомиться с новыми людьми, как будто полученные впечатления переполнили некий резервуар желания познаний.
Дойдя до нужной двери, магистр постучал и, не дожидаясь разрешения, вошел – во-первых, это был кабинет, а не спальня, во-вторых, это все-таки был его собственный дом. А вероятность застать эльфа за чем-то, что он не хотел бы афишировать, была ничтожно мала – иногда Дориану казалось, что у эльфа вообще нет никаких простых человеческих «грешков», свойственных всем, вроде чревоугодия, страсти к дорогим вещам или хорошеньким служанкам. Или, во всяком случае, он никогда не замечал за ним ничего подобного. Эльф вполне мог позволить себе все это – никто не сказал бы ему и слова, магу под покровительством магистра Павуса сошло бы с рук и не такое. Но Дэлеар, как будто, интересовался только своей работой и магией и больше ничем – от этого Дориану было сложно вдвойне, он даже примерно не знал, как эльф смотрит на вопросы взаимоотношений. А в Круге ему явно не позволяли то, что позволяли магам-людям, тем более, альтусам. Иногда Дориана все-таки посещали крамольные мысли, что он мог бы как-то обозначить свой интерес, в котором, по тевинтерским меркам, не было ничего необычного, но он каждый раз обрывал себя, боясь испортить то, что имел. Беготня по всему миру от и за Корифеем и последовавшие политические игрища прививали осторожность как ничто другое.
- Я нашел полезную книгу, - начал Дориан с порога, подходя к эльфу. – Я думаю, она тебя заинтересует. Я там, в свое время, узнал много полезного - больше из практической части, правда...
Дориан повертел книгу в руках.
- Впрочем, может быть, ты уже освоил это все, но я, все-таки, решил отдать ее тебе... И как дела с корреспонденцией? Нашел что-нибудь важное или интересное?

Разумеется, новая книга тут же заинтересовала Дэлеара; каждый раз, как Дориан видел этот блеск в глазах ученика, охочего до новых магических знаний, он испытывал чувство, похожее на умиление. И невольно вспоминал свою юность и свое желание не столько учиться, сколько узнавать новое, о чем бы ни шла речь. Но такие невольные сравнения обычно оставляли нехороший осадок – магистр начинал с новой силой ощущать разницу в возрасте между собой и эльфом. По количество лет разница была не столь уж велика – всего десять лет – и вслух Дориан жестоко поставил бы на место любого, кто посмел бы использовать слова «в возрасте» и «магистр Павус» в одном предложении. Но в последнее время он ловил себя на мыслях, которых не было прежде, - от былой залихватской удали и самонадеянности мало что осталось. Дориан безукоризненно следил за свои внешним видом, это было частью его натуры, но морщины уже обозначились на лице, и появились они вовсе не от смеха и улыбок.
А Дэлеар был молод той молодость, что отличает мужчин, когда они уже не юноши, но еще не зрелые представители своего пола. Хуже того, Дэлеар был эльфом, что автоматически делало его более изящным на вид, более стройным, чем обычно бывают мужчины, более… живым. Выходцам из лаэтан не живется просто, тем более тем, кто сумел сам пробить себе дорогу в жизни, и Дориан иногда видел взгляд, жест, движение, выдававшее в эльфе волю и стремление, но в целом в нем было много того, что уже не вернуть самому Дориану… Заметив, что слишком пристально всматривается в лицо помощника, магистр отвел взгляд.
Услышав слова о письмах, Дориан усмехнулся уголком губ. Политика, разумеется, - всегда все то же. Этот ворох макулатуры мало его волновал, но этикет и приличия требовали разбирать ее и отвечать подобающим образом. На несколько минут он отвлекся от мыслей о тщете бытия и вспомнил свое заседание в Магистериуме – и снова усмехнулся. Вид рассерженных пожилых магистров, реагирующих на его смелые, а подчас почти неприлично-правдивые слова, все еще мог вызвать у него самонадеянную радость – как у мыши, которая сумела умыкнуть из кошачьей миски часть кошачьей еды под самым носом хозяйка. Впрочем, нет, не мышь – крыса. Большая, смелая крыса. Пока всего одна, но уже и готовая и дальше обедать подобным образом.
- Да... - почти мечтательно проговорил Дориан, прохаживаясь по кабинету туда-сюда все еще во власти недавних воспоминаний. – Все-таки злить старых хрычей – забавное занятие. Странно, но мне пока еще не надоело это делать.
Магистр прекратил ходить и уселся в кресло напротив стола помощника, закинув ногу на ногу.
- Все, что пишется от авторов, титулом ниже магистров, - смело на растопку каминов. Не хочу, чтобы ты погряз в этих помоях до начала следующего года. Строго говоря, не думаю, что там будет что-то полезное – но для очистки совести придется просмотреть все.
При вопросе Дэлеара Дориан снова посмотрел в лицо эльфу. По совести говоря, стоило бы отучить его спрашивать разрешение высказывать свое мнение. Просто потому, что Дориан никогда не слышал от помощника глупостей, даже наоборот – часто его комментарии и замечания были весьма дельными и больше походили на ответ равного собеседника. Дэлеар вполне заслужил такое право своей безукоризненной работой и поведением. Впрочем, магистр был пристрастен, очень пристрастен – он бы разрешил помощнику и ученику очень многое, гораздо больше, чем было бы нужно и куда больше, чем допускал здравый смысл. Проблема была в том, что эльф просил о чем бы то ни было так редко, что почти никогда, и все просьбы касались либо его работы, либо его учебы...
- Ну, разумеется, - ответил Дориан, улыбнувшись в третий раз за время их разговора, но уже без едкой иронии и злого ехидства, - я внимательно слушаю.

Дориан слушал внимательно, так как заранее знал, что услышит что-то как минимум заслуживающее его внимания. И пользовался законным правом смотреть Дэлеару прямо в лицо; когда они не разговаривали между собой, Дориан старался этого избегать. Но сказанное эльфом отвлекло на себя его внимание, и магистр углубился в чтение поданного письма, в своем интересе к разговору даже не заметив прикосновение чужой руки, что обычно не  оставлял без внимания.
Письмо и впрямь было сдержанным, но не сухим – Арцис-младший высказывал свое мнение вполне безобидным манером, но за некоторыми оборотами Дориан явственно уловил намеки на куда большее расположение автора письма к взглядам люцернов, чем это было допустимо озвучивать в письме, которое могли прочесть посторонние. Дэлеар закопался в мусор и нашел там что-то, похожее на золотой песок.
Магистр еще раз прочел письмо, еще более внимательно, чем в первый раз, и задумчиво склонил голову на бок. Действительно, в общественный расчет принимались только слова магистров и тех, у кого были деньги, - то есть, опять же магистров с небольшими исключениями в виде гномов Торговой гильдии и еще меньшего количества лаэтан. Что вовсе не означало, что нельзя начать подкоп под своих противников со стороны тыла. Магистр больше ориентировался на Магистериум, Мэйварис занималась финансовыми вопросами и внешней политикой, в частности, гномами, а вот прослойка приближенных к магистрам оставалась почти не охваченной. Найти шпионов или кого-то подкупить большого труда не составляло, но посылать своего человека на охоту за сочувствующими в ближайших кругах магистров было рискованно. Хотя бы потому, что найти такого человека среди своих было непросто, а чужаков в свой круг альтусы не пустили бы.
Дориан снова перевел взгляд на помощника, но на этот раз вглядывался в него с не свойственным ему обычно вниманием. Во-первых, все сказанное более чем заслуживало внимания, и магистр на пару секунд даже прикинул, не смог ли стать таким шпионом сам эльф, а во-вторых в услышанном ему почудился прозрачный намек на возможность помочь Арцису-старшему поскорее встретиться с Создателем... Но Дэлеар свернул разговор в другую сторону, и Дориан не счет нужным возвращаться к этому – такие методы он в любом случае рассматривать не хотел.
На втором поданном листе был список имен, почти все фамилии были ему хорошо знакомы, некоторые имена тоже, но не все – надо думать, те самые младшие сыновья и прочие близкие родственники. Дориан еще раз бросил быстрый взгляд на эльфа, нет, шпионом ему не быть – слишком опасно. Если его раскроют – ему не жить, а с учетом его расы и происхождения – ему не жить медленно и мучительно.
- Интересно... - прокомментировал магистр, рассматривая список. – Я скажу об этом Мэйварис, нужно будет обратить на них внимание. Я лично знаю только трех или четырех, а хорошо – так и вовсе одного, мы... дружили когда-то.
Перед словом «дружили» Дориан слегка запнулся. Действительно, с младшим сыном одного из самых ярых своих противников он когда-то очень близко общался – настолько близко, что рассерженный отец молодого человека, узнав об этой «дружбе», немедленно отослал сына в провинцию, подальше от «этого развратного позора семьи Павусов». Это было много лет назад, и родительский гнев на сына давно прошел, позволив сыну вернуться в столицу, но зуб на Дориана старый магистр имел до сих пор. И, возможно, теперь политические нападки имели под собой не только политическую основу.
Но посвящать помощника в тайные похождения своей юности Дориан не планировал – в узких кругах о его вкуса и так все знали, а сама история была не настолько интересной, чтобы о ней вспоминать. Хотя...
- Я про младшего сына магистра Амладариса, - Дориан деланно спокойно откинулся на спинку кресла. – Мы были когда-то любовниками, пока об этом не узнал его отец. Это было очень давно, с тех пор мы не общались. Но ради партии я могу написать ему и попросить о встрече, может быть, это нам чем-то поможет.
Он говорил спокойно и уверенно как всегда, но не сводя внимательного взгляда с лица эльфа. Дэлеар поднял очень интересную и важную тему, почему отмалчиваются важные маги Империи и что с этим можно сделать, но Дориан, поймав внезапную идею, резко свернул разговор в другую сторону. Его давно интересовал вопрос, насколько эльф в курсе его собственной личной жизни и как к этому относится. Дориану уже не раз приходила в голову мысль поставить эльфа в ситуацию необходимости выдать свое отношение. Самым простым, конечно, было просто и недвусмысленно обозначить свой интерес, но это грозила крахом всему, и впервые магистру выпал шанс узнать что-то, ничем при этом не рискуя. А данный вопрос интересовал его очень сильно, к тому же, прерванный разговор о политике можно продолжить в любой момент.
Свою последнюю реплику Дориан озвучил с упором на давнее знакомство и возможность его выгодно использовать, остальное было упомянуто как бы вскользь. Но важность сказанного выдавали напряженные пальцы, которыми магистр невольно сжал бумаги, и его поза, которая только казалась расслабленной. Магистр ждал реакцию эльфа... и боялся ее.

Дориан не сводил почти напряженного взгляда с лица Дэлеара, стараясь поймать его выражение до мельчайших деталей в надежде, что оно изменится – хоть в какую-нибудь сторону. Поэтому вспыхнувшее ярче пламя свечей он заметил тут же – и сразу понял, что причиной тому вовсе не он сам, а именно эльф. Дориан впился в его лицо еще более пристальным взглядом, но смог увидеть до огорчения мало – все-таки эта работа и эти занятия явно не прошли для ученика даром, держать себя в руках он умел. И хотя магистр все-таки заметил в нем что-то, отличное от спокойствия, но это что-то было слишком ускользающе-ненадежным, чтобы пытаться делать какие-то выводы. И, все же, фасад дал хоть и небольшую, но все же трещину – брошенная как бы невзначай фраза не оставила Дэлеара равнодушным. Но этого было мало, слишком мало…
- Разумеется, - спокойно ответил Дориан, - злить магистра еще больше было бы глупой выходкой. Но можно попробовать сделать это аккуратно – в нашем текущем положении никакие старые связи не стоит сбрасывать со счетов – просто на всякий случай.
Он сделал паузу, по-прежнему глядя на эльфа, но уже не пристально, а скорее задумчиво. Тема зашла в тупик. Можно было вернуться к продолжению обсуждения политики, но хотелось продолжить развивать именно этот только что начатый разговор, как бы безрассудно это ни было. В конце концов, Дориан же должен знать наверняка, кто именно живет в его доме, помогает ему в работе и находится под некой защитой его имени. Поэтому магистр сделал новый пируэт и снова круто повернул штурвал беседы.
- Скажи мне, что ты знаешь об этих людях? – он помахал в воздухе листком со списком имен возможных союзников. - Сплетни, слухи, что-нибудь? В Магистериуме говорят в основном о политике и тех, кто вовлечен в нее непосредственно, и общество тоже интересуют только те, кто может на что-то повлиять. Но ты ведь держишься в тени и потому имеешь доступ туда, куда мне хода нет – это может оказаться весьма полезно. Какие-нибудь тайные пороки, запрещенные занятия, постыдные интересы, хотя бы шепотки на этот счет? Вот ко мне, например, несколько раз подсылали шпионов, чтобы разузнать что-нибудь полезное – и до смерти отца и после.
Дориан снова откинулся на спинку кресла, его взгляд снова потяжелел.
- Довольно искусных шпионов – как в шпионаже, так и в постели… И некоторым из них почти удалось развязать мой язык.
Это уже был не намек, а настоящая провокация. Пока еще не выходящая за рамки непринужденного разговора о политике, но все же провокация. Дэлеар не мог быть настолько невинен, чтобы не понять, о чем именно идет речь, хоть и двусмысленно. Охотник постепенно начинал входить в азарт от этой изнурительной, но все же интересной игры. Теперь главное было – вовремя остановиться.

- Секреты и правда есть у всех, что ж, если они нам понадобятся – будем иметь в виду такую возможность. Шантаж – любимое тевинтерское развлечение, - резюмировал Дориан. До сих пор им это было ни к чему, но если бы вдруг Дэлеар располагал какой-то интересной информацией уже сейчас – можно было бы принять ее к сведению. Дальнейший же разговор начал становиться все напряженнее. Эльф не пропустил почти похабную двусмысленность мимо ушей, а счел нужным даже задать вопрос. Вот только, чем именно этот вопрос был продиктован, магистр судить бы не взялся.
- Нет, - спокойно ответил Дориан, не отводя глаз, - я их подпускал настолько близко, чтобы узнать у них, кто их нанял. До Дома Отдохновения и Антиванских Воронов им было далеко – я не преуспел всего раз, там наводить справки пришлось иначе.
Разговор явно пора было заканчивать – во-первых, потому что ничего сильно полезного Дориан так и не узнал и не был уверен, что узнает, а во-вторых, потому что ничего дельного ему больше в голову не приходило. Фактически, все, что он понял о своем помощнике, сводилось только к тому, что тема личной жизни магистра не оставляла его равнодушным и что последний прозрачный намек ему, кажется, не понравился. Делать более далеко идущие выводы магистр опасался.
- Что ж, надеюсь, моя книга тебе чем-то поможет, - будничным тоном, будто этого разговора и не было, - подвел итог он, вставая. – Мы еще пройдемся по твоему списку более внимательно, и доброй ночи.
Не сказав больше ни слова, магистр спокойно развернулся и вышел из кабинета, притворив за собой дверь. Но за порогом сразу же нахмурился и медленно пошел к себе в спальню. Дэлеар работал у него далеко не первый месяц, но для Дориана все равно оставался если не закрытой книгой, то, во всяком случае, книгой, написанной очень неразборчивым почерком. Он мог бы с легкостью охарактеризовать его как мага, гражданина Тевинтера, помощника и даже отчасти личность. Но в некоторых местах все еще зияли раздражающие пробелы. Например, его отношение к самому Дориану. Эльф явно хотел попасть к нему на службу, был рад предоставленной возможности, ценил его как наставника и мага – но все это было скорее личными социальными условностями, чем проявлением истинного отношения. Впрочем, они никогда и не пытались говорить по душам – это было бы несколько странно. Впрочем, алкоголь часто развязывает язык. Вопрос только – как эльф вообще относится к спиртному? Этого он тоже не знал.
За этими размышлениями Дориан миновал просторный коридор, поднялся на второй этаж к жилым комнатам, свернул в сторону своей спальни и открыл дверь в нее. Время было довольно позднее, все слуги либо заканчивали дневную работу где-то в других местах, либо, что более вероятно, уже и сами готовились ко сну. В доме было тихо и за его пределами тоже – в этой части респектабельной столицы было тихо всегда.
Дориан вошел в комнату, не глядя закрыл за собой дверь и только успел сделать еще шаг, как многолетнее чутье немедленно дало ему знать – в комнате что-то не так. Несколько очень долгих секунд ушло на то, чтобы понять, что именно, - в своей спальне он был не один. И только выработанная часами, днями и месяцами напряженной жизни в рядах Инквизиции привычка всегда быть начеку, заставила магистра резко отскочить в сторону, хотя мозг еще толком не понял зачем. Немедленно рядом с ним пронеслась струя холода, ударившая в дверь, которая тут же покрылась льдом. Если бы он не сделал этот резкий пируэт – стоять бы ему самому сейчас ледяным изваянием в виде памятника себе самому.
Нырнув за удобное, но все же ненадежное прикрытие диванчика, Дориан успел увидеть мельком темный силуэт впереди, и тут же без подготовки швырнул в него огненный шар прямо из-за дивана. Раздался треск, какой бывает, когда сталкиваются две стихии, - видимо, атака была успешно отражена незваным гостем. К нему и прежде подсылали наемных убийц, но пока что никто из них не действовал так нагло и в открытую. Быстро передислоцировавшись за другой диван, побольше, магистр успел услышать хлопок и почувствовать холодные иголки снега на шее – видимо наемник бил магией в мебель наугад. Дориан был в худшем положении – его огонь запросто мог поджечь весь дом, в то время как ото льда особого вреда никому не было, за исключением непосредственной жертвы заморозки. Поэтому атаковать второй раз огнем он не стал, а вместо этого призвал заклинание ужаса и кинул наугад в центр комнаты. Раздался вскрик, и Дориан рискнул высунуться из укрытия. Маг-наемник метался по комнате, держась за голову, - значит, он таки попал.
Но торжествовать было рано, нападавших в комнате было двое. И пока один пытался преодолеть собственное сознание, второй твердой походкой и с кинжалами наголо направлялся прямо к магистру. У Дориана по спине прошел озноб, когда в полумраке комнату он разглядел этого второго – серебристые доспехи с характерным пламенным мечом на груди отражали свет светильников, а сквозь прорези храмовничьего шлема сверкали красные глаза. Такие же красные, как осколок лириума, висевший на шее убийцы.

Это было очень плохо – много хуже, чем тевинтерские убийцы, антиванские Вороны и Дом Отдохновения вместе взятые. Он сам не единожды видел, на что способны красные храмовники, видел - и несколько ночей встречался с ними в своих кошмарных снах. Значит, игры закончились, в игру вступили действительно серьезные противники.
Несколько секунд Дориан лихорадочно соображал, что предпринять, - для борьбы с таким противником понадобятся не только все ресурсы, но еще и большая свободна площадь, которую можно безбоязненно поливать огнем и льдом, а не обычная жилая комната. Но храмовник не торопился, то ли верил в собственное боевое превосходство, то ли уже утратил обычные человеческие слабости вроде осознания опасности, - это и дало магу те мгновения на размышления. А потом дверь распахнулась, и на пороге возник Дэлеар…
В первое мгновение Дориан испытал что-то, похожее на облегчение – вдвоем все же было больше шансов на успех – но почти сразу же испугался, уже по-настоящему. Потому что вначале он рисковал только собой одним.
Храмовник не обратил на ворвавшегося эльфа никакого внимания, смотря на Дориана немигающим взглядом, - все правильно, ведь главная жертва именно он. И даже стул, брошенный в него, почти не возымел действия – предмет мебели разлетелся в щепки, ударившись о доспехи, но храмовник только покачнулся и все. Он бы и на лобовое столкновение с бронто особого внимания не обратил бы, настолько красный лириум увеличивал его силу.
Будь Дориан в комнате один – он бы все же рискнул бы снова бросить в нападающих огонь – лучше сжечь полдома, чем погибнуть – но появление Дэлеара все меняло, теперь он рисковал попасть и в него тоже. Поэтому Дориан снова бросил заклинание ужаса, на этот раз в храмовника, изо всех сил надеясь, что где-то глубоко внутри пораженного скверной мозга еще осталось что-то человеческое, что можно было бы напугать.
Получив магический удар, храмовник приостановился как будто в раздумьях, что это за давно забытое ощущение он вдруг начал испытывать. Дориан воспользовался этим, вскочил на ноги, сосредоточился – и обрушил на него ледяное заклятие изо всех своих сил. Храмовник превратился в глыбу льда, морозные дорожки инея покрыли не только его, но и ковер в радиусе почти метра, а в комнате стало ощутимо холодно. Это потребовало очень больших вложений маны, так что Дориан физически почувствовал, как резко опустел некий внутренний сосуд, так что даже пришлось схватиться за спинку дивана, чтобы не упасть.
Но времени на отдых не было – Дориан не знал, на что способны красные храмовники в заморозке, может быть, для них и лед не преграда? Как же сейчас не хватало Железного Быка! Один удар огромного топора – и от красного убийцы остались бы только неприятные воспоминания. Но коссита рядом не было; зато был его собственный посох, сделанный на заказ, - легкий, но прочный. Схватив посох, Дориан размахнулся, и, что было сил, ударил им храмовника по шлему; ледяная глыба хрустнула - и то, что прежде было головой рыцаря храма, отлетело к стене. Только на пустой теперь шее неприятно краснело – то ли кровь, то ли лириум.
Посох от удара разлетелся на куски, а Дориан почувствовал, как по спине сбегают струйки холодного пота. Ему снова пришлось схватиться за спинку дивана, когда до него, наконец, дошло, что он совершенно забыл о втором нападавшем.