Тремя днями ранее
До Вейсхаупта оставалось меньше суток. Это успокаивало и нервировало одновременно. Ведь еще день, и Лорелай окажется там, куда так стремилось ее сердце, вернется домой. И сумеет наконец увидеть все своими глазами.
Как ее примут? Увидит ли Первый, насколько она стала сильнее? Сочтет ли ее достойной? Или попытается вновь отослать? А может, им и вовсе не доведется увидится и ее судьбу будет решать Верховный Констебль?
Что будет с Сателласом? За дни, проведенные в пути, Лорелай так и не смогла прийти к какому-то ни было решения касательно порождения тьмы. Стоит ли его убить еще на подходе к Вейсхаупту, не дожидаясь, пока это сделают братья, и не навлекая на себя их гнев? Или возможно излишне разумная тварь все же представляет интерес для ученых ордена? И как на потерю (а в том, что из крепости Сателлас живым не выберется, андерка не сомневалась) питомца отреагирует магистр? Помнится, наставник весьма опасался его недовольства.
Столь тяжелые и серьезные размышления, терзавшие разум девушки, не способствовали спокойному отдыху. И уж точно не следовало на сон грядущий размышлять о некоторых (а возможно и всяких) магистрах. Возможно тогда, наконец сомкнув веки и оказавшись в Тени Лорелай не услышала за спиной столь знакомое:
- Ну здравствуй, мой маленький Страж.

Рассвет Лорелай встретила за изучением карты. Раз за разом проводя пальцем от одной точки к другой, девушка гадала, как ей поступить.
Отложенное возвращение домой – плохо, но отсроченное решение участи Сателласа – хорошо. Серый Страж (пусть и рекрут) на посылках у тевинтерского магистра – абсурдно, смешно и попросту оскорбительно, но ради такой награды можно и забыть о гордости. Не золото или почести, не рабы или очередной живой экспонат, нет. Нечто гораздо большее, ценное – знания. О скверне и магии крови. Что-то, что может помочь в их исследованиях. Что-то что сможет помочь ее братьям и сестрам.
И Лорелай решилась. Проверила запасы – благо, брала чуть больше, чем нужно, сверилась с встающим солнцем. Окликнула порождение тьмы коротким «Сателлас»! Вскочила в седло и, в последний раз посмотрев в сторону белоснежных стен Вейсхаупта, развернула лошадь в другую сторону. Теперь их путь лежал вглубь страны, в Мердейн.

Кажется, Лорелай пора было молиться за собственное душевное здравие.
Она итак пережила достаточно многое: последовавшее за ней порождение тьмы, вставшее на ее защиту порождение тьмы, вернувшее ей вещи порождение тьмы. Наверное именно поэтому, когда тварь вытащила из кустов еще одну сумку и закинула себе на плечо, магесса уже даже не удивилась. Просто молча слезла с лошади и также молча полезла в чужую сумку. Содержимое даже разочаровало – пара кинжалов да тряпка, оказавшаяся плащом. Ничего, что заслуживало бы внимание, если не пытаться угадать, кому это все принадлежало раньше.
Тогда Лорелай просто вернула вещи в сумку и, похапав тварь по голове с поощрительным «Хороший Сателлас» вернулась к лошади. Андерфелс ждал.
О плаще магесса вспомнила позже, когда лес сменился степью, и прятаться от других путников порождению тьмы стало зачастую негде. Закутанный с головы до ног в плащ крикун с натяжкой, но все-таки напоминал человека – явно нездорового, сгорбившегося, но все-таки человека, благо глубокий капюшон надежно скрывал морду. От Серых Стражей подобная маскировка бы не спасла, а вот от простых людей оберегала. До определенного момента.
То, что от церковников ничего хорошего ждать не приходится, Лорелай поняла еще в детстве, попав в Круг, но, проведя годы вдали от них, похоже, расслабилась. Поэтому когда их, тихо-мирно идущих по дороге, окликнули расположившиеся на привал преподобная сестра с храмовникам, предлагая присоединится и разделить с ними воду и хлеб, Райнхольд сочла, что лучше подчиниться – открытое пренебрежение со стороны магессы (а не догадаться о ее принадлежности к одаренным по одеянию и посоху не сумели бы разве что только полные идиоты) могло вызвать подозрения, а то и вовсе неприкрытую агрессию со стороны храмовника. Конечно, даже примени он святую кару, Лорелай сумела бы одержать над ним верх, но тратить силы и время не хотелось. Да и неправильно это было убивать тех, кого призвана защищать.
На первый взгляд церковники выглядели мирно, даже, пожалуй, дружелюбно – сестра была из тех относительно безвредных невест Создателя, что искренне верят в своего бога, свое высшее предназначение и упиваются им, храмовник же, молодой и смотревший на свою жрицу с немым обожанием преданного пса, заметно расслабился, услышав что перед ними рекрут Серых Стражей. Сателласа Лорелай представила как больного и немного человека, желающего приклонить колени у статуи Владычицы Нашей и молить ее об исцелении, а до тех пор давший обет не снимать капюшона и не являть лик свой окружающим. Представила и забыла, решив, что для церковников этого будет достаточно, как и для прошлых случайных собеседников. Отвлеклась на разговор с храмовников, упустила из вида заинтересованно-жалостливые взгляды, кидаемые жрицей на крикуна, да и саму жрицу.
За что и поплатилась.
Общение с церковниками практически всегда приводило Лорелай в состояние холодного бешенства, вот и окуталась ладонь резко развернувшейся на визг девушки не языками пламени, а голубоватой дымкой ледяной магии. Вот только врагов за спиной не оказалась – только молящаяся да указывающая трясущимися пальцем на Сателласа жрица.
- Что случилось? – грозно поинтересовался храмовник и, не дожидаясь ответа, обнажил меч и двинулся на укутанное в плащ порождение тьмы, похоже найдя в нем виновника.
«Да чтоб тебя Думат с Создателем напару!» - на более изощренные ругательства у Лорелай попросту не хватило времени – требовалось срочно исправить ситуацию.
- Сэр… - начала было девушка, намереваясь отвлечь рыцаря, когда Сателлас, до этого смирно стоявший на месте, кинулся на церковницу, лишая андерку не только надежды на благоприятный исход, но и выбора. Ведь даже позволь она убить крикуна, вряд ли храмовник поверил бы в то, что она тут не при чем и знать ничего не знала.
Сорвавшееся с пальцев заклинание ударило подло, в спину, сковав фигуру рыцаря ледяным панцирем. Не замораживая и убивая, но пленяя и лишая возможности двигаться. Следующее заклинание сгустком пламени полетело уже в порождение тьмы – не столько убить, сколько выместить вспыхнувшую внутри ярость.
- Сателлас!
Тонко взвыла жрица – надо же, видевшая лишь краем глаза удар Лорел была уверена в том, что той уже нет в живых. Разразился чередой проклятий храмовник, пытаясь освободиться ото льда и призывая на ее голову кары небесные. Если бы сейчас завопил еще и крикун, андерка бы точно не выдержала и в этот раз метнула бы фаербол прицельно. А так лишь прикрыла глаза да сжала виски.
Церковников в живых теперь оставлять нельзя, это точно. А Сателласа? И как спрятать тела посреди демоновой пустыни?!
Хотя для начала не мешало бы эти тела упокоить.
Начать Лорелай решила с женщины – хоть та и была церковницей, но как и все заслуживала милосердия, пусть и означающего быструю смерть. Уже не вывшая, а лишь стонавшая жрица подошедшая к ней магессу не увидела, просто не смогла – удар крикуна пришелся аккурат по лицу, по глазам. Вопреки старым подростковым мечтам не желавшая наблюдать за ее мучениями Райнхольд достала из-за спины посох, примерилась, замахнулась, но в последний момент остановилась. Но не из-за отчаянного крика храмовника, а из-за посетившей ее голову идеи.
Чудовищной. Мерзкой. Логичной и разумной.
- Сателлас, подержи ее. Мне нужна ее роба, - не то чтобы Лорелай на многое рассчитывала, но после события с сумкой шансы на понимание со стороны порождения тьмы явно были. Или как минимум нуждались в проверке.

Лорелай готовилась командовать и направлять, ведь откуда порождению тьмы знать, как снимать с женщины платье, где стоит придержать, а где приподнять, да еще так, чтобы кровь несчастной не запачкала ткань. Но оно знало.
Пугающее понимание. Жуткое открытие. Но… ожидаемое?
Крикун рядом, достаточно руку протянуть, чтобы коснуться мерзкой твари. Или прошептать заклинание – и горло оскверненного пронзят острые, словно кинжалы, ледяные копья. Или охватит яркое очищающее пламя – все, как ты захочешь, Лорелай.
И андерке хотелось. Уничтожить тварь, отделить ее голову от туловища, а потом и сжечь тело, чтобы наверняка, чтобы уничтожить раз и навсегда это слишком разумное и оттого пугающее существо. И плевать, что там скажут Командор и магистр – таких порождений тьмы не должно существовать. Даже если это конкретное пока ведет себя то ли как слишком умная собака, то ли как излишне глупый, но все равно преданный хозяину раб.
Но – нельзя. Вдруг оно не одно такое? Вдруг в его исключительности кроется ответ на один из многочисленных вопросов, касающихся скверны? Но и выпускать из поля зрения крикуна больше не вариант, а значит, придется тащить его с собой в Мердейн. Потому что Вейсхаупт они уже проехали. Потому что возвращаться значит уменьшать шансы отыскать нерадивого ученика, а значит и получить еще кусочек информации о скверне.
И значит, ей нужен храмовник.
– Молодец, Стеллас, – похвала привычно слетела губ, и Лорел мрачно усмехнулась – хвалить порождение тьмы, дрессировать и приручать оскверненную тварь, это ли не мечта для Серого Стража?
Вот только на пустые размышления времени не было, и андерка поспешила натянуть на себя платье. Путалась в рукавах, кляла тех, кто шил эту тряпку, и не видела, как язык крикуна скользил по лицу несчастной жрицы, как тварь, раздраженная криками храмовника, перед чьими глазами это все происходило, двинулась в сторону плененного воина. Зато услышала звук падения, рванулась, заставив ткань одеяния трещать и наконец одолела его. Опасения не подтвердились – храмовник все так же был закован в лед, только теперь лежал, а на его груди восседал крикун.
– Сателлас, нельзя! – подкрепив приказ ударившейся о спину шрайка ледышкой, Лорел рванула к воину. Опасения не подтвердились – то ли порождение тьмы ничего такого не планировало, то ли магесса вовремя среагировала, но пленник вроде бы был цел. Только горячая ненависть в его глазах сменилась испугом, а выкрики – молитвой. Не то чтобы Лорелай его совсем не понимала, но от презрительной усмешки все-таки не удержалась. Церковники…
– Сателлас, помоги мне перетащить сестру поближе, – после платья сомнений в том, что крикун правильно поймет ее приказ, практически не было. Куда больше андерку волновал предстоящий ритуал.
В теории, крови у нее было достаточно чтобы заставить храмовника почитать ее, словно Невесту, обожать и всецело подчиняться. Вот только на практике все было куда менее гладко – Лорелай опасалась, что ненависть и страх, которые испытывал к ней храмовник, быстро развеют внушение. К тому же не стоило исключать и того, что ее жертва, несмотря на принадлежность к ордену, может быть не лишена ума и сумеет заменить несостыковки в той картине мира, что андерка внушит. В конце концов ей как стихийнице проще было бы превратить рыцаря в послушную марионетку. Да вот только для ее планов это не подходило.
– Сателлас, охраняй! – скомандовала девушка, наконец решаясь и опускаясь на колени межу церковниками. Достала из складок одежды кинжал, примерялась и, игнорируя крик и попытки храмовника освободится, вонзила его в грудь жрицы, начиная ритуал.