Они давно не виделись. Все, что Фенрису осталось "на память" это записка кривым почерком, явно писанная на ходу. Эльф не удивился бы, узнав, что Мариан написала ее уже стоя на пороге. Наверняка какое-то время стояла, вспоминая, не забыла ли чего, а потом оторвала кусок свитка из недавнего донесения, там даже остался текст на обратной стороне, и бросила все как есть.
Вернувшись обратно, в опустевшее временно жилище, у них все предыдущие годы жилище было именно что временным, Фенрис даже не понял, что случилось. Предполагалось, что Хоук дождется его. В конце-концов, он уходил на дело, выведать информацию о бродивших какое-то время слухах. Намечалась работенка или, быть может, это были их преследователи. Последних на хвосте висело неприлично много, Искательница никак не отставала и по пятам киркволлских беглецов следовали шпионы и разведчики. Пока им не повезло найти Защитницу. Пока...
Впрочем, на то время у эльфа были свои планы. Эта задачка стала своего рода прикрытием тому делу, которое задумал он сам. Неожиданно для себя и, уж тем более, для Мариан. Они никогда раньше об этом не говорили, вслух, друг другу. Не было времени. Не было возможности. Постоянно что-то мешало, но в тот раз Фенрис хотел плюнуть на все помехи.
Он не сомневался в сделанном выборе. Ровно до того момента, когда на глаза попалась записка. Мариан была уже далеко. Она умела скрываться и перемещалась удивительно быстро. Угадать пути, которыми она последует, сложно. Поэтому эльфу не оставалось ничего, кроме как в бессильной злобе разломать на две половины стол и табурет. Карман, в который он положил предназначенный девушке подарок, жгло. Уже давно он не чувствовал себя так плохо.
Время шло. От Мариан не было никаких известий. Быть может гонец не дошел, на дорогах и раньше было не слишком безопасно, а теперь и подавно. А быть может и не было никаких писем. Чтобы усмирить свой гнев, Фенрис прошелся по тем, кто уже давно набил оскомину и мозолил глаза. За ним тянулся хвост из разбитых банд и оставленных после этого трупов. На их место приходили новые, но вставать на пути у Лириумного Призрака решались немногие. Кроме очевидно безумных.
Так он впервые повстречался с красным лириумом и теми, кто поддался его влиянию. Надо же было случайно напороться на перевозку небольшой партии. Они оказались куда более серьезными противниками, нежели обычные разбойничьи шайки. Но эльфу повезло не оказаться в числе раненных и убитых. Прикасаться к этой красной дряни Фенрис не решился. От них пахло опасностью. Да и стоило приблизиться, как его собственные клейма начинало жечь, возвращалась привычная, но несколько усиленная боль. Сколько бы лет ни прошло, а она никак не желала оставить его тело и разум. Повозку и ее содержимое он сбросил с ближайшего обрыва, который вел "в никуда", а после ему не одну ночь снились кошмары о том, что вся его новая жизнь не более чем просто сон, вымысел в больном разуме возвращенного раба.

Шло время. И его настигло первое письмо, подтвердившее мысль о том, что ранее их просто не было. По крайней мере она жива и, возможно, вскоре вернется. И не одна. И вовсе не туда, где они были до этого. Фенрису предлагалось последовать за ней и ее целями в Вейсхаупт. Твердыню Серых Стражей, поддержать и устроить которых взялась Мариан. Первым порывом было разорвать письмо и умчаться в Тевинтер, преследовать свои цели, как ему того давно, очень давно, хотелось. Причины такому поведению были. Вернее, появились, пока он был один. Вторым порывом, когда чуть остыл, все же было желание проследовать в крепость. Все таки... как бы не был обиден поступок Хоук, эльф скучал по ней. Пожалуй, настало время наконец-то ощутить радость, что эта женщина жива, но гнев все равно сохранял над ним свою власть.
Он прибыл в замок раньше Мариан и стражей, которые были с ней. Ждал. Терпеливо, насколько позволяла натура. Время от времени выходил на охоту, истребляя все, что вело себя агрессивно, порой даже деревья. Но чаще мерил комнату шагами, ожидая, что вот-вот раздастся приветственный вой охотничьих горнов.
И этот момент настал. Но в тот день Фенрису не удалось поговорить с ней. Уставшая, как обычно в центре внимания, ей ни до чего не было дела. Очень быстро со всеми попрощавшись, ушла в приготовленную ей комнату. Отдельную, что странно. Стоявший все то время в дальнем углу эльф не мог остановить беспорядочный поток мыслей. Чуть успокоившись, он проследовал до двери нужной комнаты и принялся ждать. Лишь однажды позволив себе отлучиться.
- Мне сказали, что видели, как ты поднималась наверх, - эльф с пристрастием опросил упрямых стражей, похоже не принимавших его всерьез. После нескольких крепких зуботычин, доставшихся особенно рьяным защитникам Защитницы, они очень неохотно ответили ему. Фенрис был для них чужаком. И понимал это, но чувство дискомфорта никуда не уходило.
Он слышал остатки песни, которую пропела себе под нос Мариан. Возможно, ему стоило подождать до утра, не спешить, проявить терпение, которым никогда не славился.
- Кажется, нам есть о чем поговорить, - достал из кармана штанов кусочек пергамента и держал его за уголок на весу, зажав в пальцах. Он предусмотрительно держался в стороне, хотя часть его хотела сократить дистанцию до минимальной, желательно в ином, горизонтальном, положении. Фенрис скучал, безумно, и злился, даже не зная на кого больше, на нее или на самого себя.

Хорошо, что она остановилась, не решилась подойти ближе, сократив дистанцию сначала до расстояния вытянутой руки, затем еще ближе. Пожалуй, этим она могла сломать его планы на эту беседу, но она остановилась и это еще более укрепило эльфа в его мнении. Выглядела Мариан уставшей, это смущало, но лишь самую малость. Вспоминая отправленное ему письмо с приказанием следовать в Вейсхаупт и ждать там встречи, а заодно и несколько строк обо всем остальном... нет, Фенрис не мог уступить так просто. Не в этот раз. Извинения тоже не сбили его с толку, хотя было очень сложно удержаться на месте. Гримаса, появившаяся на его лице говорила скорее о борьбе с этими желаниями, нежели о злобе. Но кто его разберет? Может Мариан и заметит, в конце-концов она знала эльфа как никто другой.
- Я не понимаю тебя, Мариан. - Голос Фенриса звучал приглушенно, в нем чувствовалась сдержанность, он старался не начать разговор с обвинений, однако те таки крутились на языке, кипели в мыслях и требовали выхода. - Ты отправила меня, сказав, что дождешься, доверив мне... дело. А после просто сбегаешь. Интересно, ты хоть пять минут выждала, прежде чем выскочила за порог дома? - Обычно на дело они ходили вместе, Фенрис очень неохотно отпускал ее одну, не без причины опасаясь за жизнь Хоук. - Что это было, Мариан?! - Клочок бумаги он смял в кулаке, тускло сверкнули лириумные татуировки и погасли в тот же миг. Эльф старался держать себя в руках, но получалось не очень хорошо.
Фенрис, когда выдавалась свободная минута, думал обо всем этом. Не мог не думать, хотел бы выкинуть из головы, но ничего не получалось. Ей так надоело быть рядом с ним, хотя она столько раз клялась ему в обратном? Настолько, что решила просто дать деру. Чего ради? Чтобы ощутить себя как в былые времена, когда от ее поступков зависела жизнь целого города, а после практически всего мира. Ей этого не хватало? Настолько, что решилась отправиться туда, где засела Искательница, от которой они так долго скрывались, не без помощи ушлого гнома. Неужели нельзя было решить все как-то иначе?..
- Почему ты мне ничего не сказала? Почему... так?! - Смятый кусок пергамента вылетел из кулака и приземлился где-то между ними. - Думала, не отпущу? Настолько хотела ввязаться в неприятности? Снова? - Одну - не отпустил бы. А так она даже выбора ему не дала, даже шанса, словно он был никем. Словно вновь превратился в бессловесного раба, которому знать о грандиозных планах вовсе не обязательно, чье слово не имеет никакого веса, значения.
Он оторвался от колонны, в тени которой стоял все это время. Резким порывистым шагом обошел по кругу, не приближаясь к Мариан. Казалось, что если останется на месте, то все это просто разорвет его на части. В воздухе, следуя его движениям, остался короткий росчерк белого света, от вспыхнувших татуировок. Он терял над собой контроль и лучшим, проверенным, способом вернуть его было выговориться и сделать то, чего так требовал гнев. Хотелось вывалить на нее все это, накопившееся за время ожидания в неизвестности, что все его мысли, злость, проступили на лице. Эльф не мог скрыть своих эмоций, смотрел на нее с гневом. Что ей руководило? Какие мотивы?
Снова жгло карман. Он не остыл, даже неделю и месяц спустя, Фенрис все порывался выбросить купленный подарок. Несколько раз стоял на краю глубокой пропасти, на берегу реки, все уговаривая себя выбросить, забыть. Замахнулся даже, но не смог. Не смог этого сделать.

Он не слышал в ее голосе раскаяния. Слышал только вину выжившего, того, кто выбрался из темницы Корифея, так до конца и не разобравшись в ситуации. И это ей было важнее всего, из-за этого она была готова поставить под удар все, что у них было.
- Опоздать?! - Фенрис взвился пуще прежнего. - Мир и так в дерьме, Мариан! Это ничего бы не изменило! Зато несколько часов ожидания могло изменить все - для нас! - Словно не существовало никаких "нас" в тот момент, когда она бросилась в Скайхолд. - Кто я тебе, Хоук? Кто?!
В следующую секунду у эльфа зашумело в ушах, на миг мир погрузился во мрак, а гортань обожгло омерзительным словом "раб?!". В эти дни он чувствовал себя паскудно, как никогда прежде. Как пес, которого приласкали, погладив за ухом, и кинули косточку, а когда пришло время, то просто бросили где пришлось. Фенрис уже не услышал ее: "ты прав" и "не хочу ссориться", потому что не ощущал за этими словами того, чего хотел. Мариан наверняка считает себя правой в том, что она сделала и как это сделала. Как обычно. Это ее долг и все этим сказано. Вечно у нее перед другими были какие-то долги, с которыми непременно нужно рассчитаться ценой собственной жизни, не позволяя другим позаботиться о себе.
- Ну да, с мнением бывшего раба считаться, конечно, не стоит! Кто я такой, чтобы ко мне прислушались?! Верно? - Он метался по площадке из стороны в сторону. С каждым новым восклицанием ослепительно вспыхивали клейма, причиняя ему боль, о которой эльф сейчас не думал, почти не замечал. Душа болела сильнее. Голос уже давно звучал на повышенных тонах, эхом разносясь в ночной тиши. Внизу, вдоль стен, ходили часовые с факелами и только это не давало забыть о реальности всего происходящего.
- Варрик написал мне. - Наконец выдавил он из себя. На Мариан старался не смотреть. Остановился у перил, упираясь в них руками, сжимая поручни до боли в пальцах. Гном хоть и славился хитростью и был остер на язык, нередко привирая в своих рассказах, где маленькие драконы делались в два, а то и три раза больше, но в этот раз он был честен. Вот только письмо это пришло уже в Вейсхаупт, отправленное, очевидно, после ухода Мариан. Что думать об этом Фенрис не знал, однако это только подогрело его стремление выяснить все. - Немного больше, чем ты в первом и последнем сообщении, - припоминая ей и то, что никаких весточек от нее не поступало за все то время.
- Мариан, - эльф обернулся, глядя на нее через плечо, хотел было спросить о наболевшем: "ты думала обо мне?", но только лишь покачал головой. Засунул руку в карман, сразу находя искомый предмет. Зажатый в кулаке нагретый кусочек металла отдавал свое тепло. Так должно было быть в их отношениях, но выходило иначе. Кажется, это было безумием с его стороны считать, что ей хочется того, чего хочет он. Фенрис почти отбросил мысли о мести магистрам, к тому же, главный его враг и преследователь давно был повержен. Ради нее эльф протащился через пол мира, оставляя за спинами голодных псов, которые остались зализывать раны и набираться сил. Она еще не знала, что с ним случилось и... стоило ли рассказывать? Возвращаться к этому прошлому? К погоне? У Мариан здесь и без того полно дел, среди которых он оказался далеко не самым важным.
Раскрыл ладонь, глядя на ободок из светлого металла, по краям которого бегали искры отраженного лириумного света. Это должно было стать для них началом чего-то нового. Поступок Хоук показал ему, что та не готова была поставить их нужды выше других. Глупо было надеяться на что-то, да? Фенрис усмехнулся, подбросил кольцо на ладони и, коротко замахнувшись, запустил его в пустоту, за стены твердыни. Металл ударившись о латные перчатки мелодично звякнул и через секунду украшение скрылось из виду. За ночь его заметет песком и вряд ли получится его найти. Да и не нужно это.
Вместе с этим точно улетучился весь гнев, завязанный на кольце, на том, что Фенрис хотел предложить, но не смог. Даже не по своей вине. Быть может, если они еще останутся друг у друга, час для этого предложения когда-нибудь настанет, а если нет, то и к лучшему, что у него не было шанса.

"Бы" - вот что слышал Фенрис. "Бы" - это то, чего не случится. История не признает власть этой частицы речи. "Бы" - это даже не развилка, где стоишь перед выбором и можешь его сделать. Нет, это вариант, который в тот момент не рассматривали, а сейчас вдруг приходит в голову, что можно как-то иначе. К примеру, он, Фенрис, мог поступить иначе, мог не приходить сюда, дождаться утра и просто прокрасться в комнату Защитницы, усердно делая вид, что его ничто иное не волнует, притворяясь, что не было злости, которая пожирала его за время отсутствия Хоук, что не было желания перечеркнуть все, бросить записку в грязь и уйти в Тевинтер, следуя за теми, кто вдруг вспомнил о старых наработках Данариуса. Но это все те же "бы" - то, чего эльф никогда не сделает. Молчать - это за пределами его возможностей, слишком вспыльчивый, проще выговориться сразу, чем терпеть и копить все в себе, зная, что в конце-концов будет буря. Перечеркнуть все эти годы отношений с той, которая стала для него всем, открыла дорогу в мир, показала, что можно быть свободным и просто жить дальше, тоже не мог, не хотел.
И не хотел причинять ей боль своим поступком, своими словами, не хотел, но сделал это, считая, что так нужно. В первую очередь им самим. Вряд ли Мариан обрадуется лжи. Горькие пилюли.
Фенрис не смог бы поступить как-то иначе. А кольцо. От крика, последовавшего за брошенным в бездну украшением, обещанием другой жизни, все внутри заледенело, но эльф знал - это было тем, что должно случиться с этим кольцом. Для него оно уже не было пропуском в лучшую жизнь, на нем завязано слишком много негатива. Глядя на него эльф не раз бы вспомнил всю эту историю с побегом. Если... если они еще будут вместе, то он найдет нечто лучшее, другое.
Варрик и в самом деле написал ему. В порыве гнева Фенрис бросил записку в огонь, распинал скудную мебель по комнате. Он сказал не многим больше, чем это сделала Мариан, но все же - больше. Она была жива, здорова и все таки выбралась из тени, где едва не осталась. Зачем? Глядя на скорчившуюся женщину, все еще через плечо, точно боясь оторваться от перил и прервать всю эту мучительную сцену, Фенрис никак не мог понять этого поступка. Она не просто сбежала, оставив его в неведении о своих планах и целях, она едва жизнь не отдала и ради чего?.. Хотелось верить, что когда-нибудь настанет такое время, в котором "мы" для нее будет важнее всего остального, в котором она будет думать в первую очередь о том, как бы вернуться домой - живой. Сейчас явно не тот случай.
Слушая ее, наконец пришедшую в себя настолько, что к ней вернулся дар речи, эльф никак не мог отделаться от этих мыслей. Семья - она говорила, что хочет семью, детей, свой дом, не важно где. Эти ее слова нашли цель, били по больному, заставляя Фенриса хмуриться, сжимать пальцы в кулаки и отводить взгляд в сторону. Но слова - это одно. Поступки - вот что имело значение. Должен настать час, когда вместо того, чтобы броситься в лапы смерти, она выберет то, о чем говорила. Должен же? Получится ли у него дождаться этого времени? И не окажется ли рядом с ней к тому моменту кто-то другой?
Шумно втянув носом воздух, эльф покачал головой, зажмурился. Не хотелось представлять будущее без нее. Но время уходило, а мир вокруг них не желал останавливаться. Внутри этих крепких стен кипела жизнь, в которой, кажется, не было места их желаниям. Фенрис даже знал, что она ответит, вздумай он спросить ее об этом. Что-нибудь про долг и обещание, данное где-то на краю мира обещание.
- Мариан, - эльф развернулся, встречаясь взглядом с ее синими глазами. Он не знал, что сейчас делать, всегда было сложно найти верную дорогу и правильные слова. Однажды, помнится, боясь упустить момент, эльф плюнул на все, на собственные страхи, на неуверенность в собственном поступке, в самом себе, в своей необходимости ей, и заявился к ней среди ночи, выдернув из постели или оторвав от домашних дел. У нее был выбор, она могла указать ему на дверь, но не сделала этого. Сейчас была его очередь делать выбор. Фенрис чувствовал, что сейчас может уйти, разрывая все связи.
Клейма уже давно угасли, как и первый, горячий, гнев. Наконец вернулись ощущения: холодный камень под босыми ногами, ледяной ветер и тишина, повисшая между ними, давящая. И эльф обратил внимание на одежду, в которой была Мариан. Тонкие штаны и рубашка, не лучшее снаряжение для прогулок в ночи пустыни.
Сложнее всего было решиться и сделать эти несколько шагов в ее сторону. Ему совершенно не нравился вид поверженной Хоук, стоящей на коленях, не в силах самостоятельно подняться на ноги. Это говорило о многом, поступок Фенриса, похоже, подкосил ее силы.
- Можно еще попытаться, - эльф стянул с руки перчатку и протянул ладонь, - и быть может будут еще слова, сказанные вовремя. - Он не улыбался, но с лица сошло напряженное и хмурое выражение.

Отредактировано Fenris (2016-10-20 21:27:25)

Как эта женщина в свое время сумела сделать все то, что сделала? Побег от порождений тьмы, Киркволл, глубинные тропы, верхний город, Аришок... Сжимая в ладони холодные пальцы Мариан, Фенрис думал о том, что он с ней сейчас делал. Хоть она и поднялась на ноги, но сейчас казалась ниже его самого, хотя обычно все было наоборот. Эльф видел и чувствовал, как содрогалось ее тело от безудержных рыданий. Было ужасно неловко, женские слезы одна из тех вещей, с которой не знаешь что делать.
Не желая видеть, как ее собственные пальцы смыкаются на горле, эльф перехватил запястье второй руки и притянул Хоук к себе, не чувствуя сопротивления. Он все равно бы ей все это высказал, если не сейчас, то позже - непременно. Что-нибудь стало бы последней каплей в чаше его терпения, все могло оказаться хуже. Впрочем, все и без того было чертовски плохо, так у них появится шанс исправить ошибки, которые они оба допустили. Когда ошибки эти на виду работать с ними проще. Выплеснув гнев, избавившись от кольца, которое стало напоминанием о том одиночестве, которое вновь обрушилось на него, эльф почувствовал себя легче. Эгоистичный поступок, верно? Впрочем, как всегда - гнев его верный спутник. Гнев и гордыня, которой он уже поддавался.
- Я и не хочу уходить, - и не хотел, чтобы она уходила, сбегала непонятно куда, оставляя после себя лишь пустоту.
Фенрис провел пальцами по мокрым щекам, убирая с них налипшие черные пряди. Никогда не умел успокаивать, так что видимо пришло время учиться этому.
С некоторым облегчением, немного нервно и неровно, он выдохнул ей в шею, чувствуя, как на спине сжимаются холодные пальцы. Ему стоило бы и латный нагрудник снять, Фенрис порой и спать в доспехах мог лечь, а здесь, в незнакомом ему месте без них никуда не выходил. Но он забыл об этом, крепко прижимая к себе трясущуюся от холода и слез Хоук.
- Просто... пообещай, - сложно было выдавить из себя эти слова, они жгли нутро, но не злили, вызывая совершенно иное состояние, - что больше так не поступишь, - "не бросишь одного, рискуя жизнью". Без нее многое теряло смысл, Фенрис не был до конца уверен, что смог бы пережить смерть Мариан и остаться прежним, все еще с мечом в руке. Когда-то его не беспокоила перспектива всегда быть одному, потому что тогда не было на это времени и он не знал, что может быть иначе, что может быть хорошо с кем-то. Настолько хорошо, лучше, чем смел мечтать.
- Не будь я уже седой, то непременно поседел бы в тот день, - неловкая попытка отшутиться, вернуть ее, высказать не только гнев, но и страх, пережитый в первые часы и ужас от прочтения последнего письма.