Дорога, которую проделала Старший Страж Эйриэн Махариэль до Вейсхаупта была трудной. Тело, едва оправившееся от тяжелой болезни, молило об отдыхе чаще, чем того следовало, а кашель, пусть и редкий, заставлял пугаться того, что ей была дана не более, чем короткая передышка, а на самом деле главное противоборство с хворью только впереди и неизвестно ещё, чья в этот раз возьмет. Но Эйриэн было все равно, она продолжала истязать свое тело изнурительными походами, надеясь на то, что дух её достаточно силен, чтобы не давать сдаваться на пути к своей цели. И все это происходило под осуждающий взгляд Фалон'Дина - пес был намного умнее своей хозяйки, лишь только говорить не умел. Но кто-то когда-то и где-то говорил, что мабари просто слишком умны, чтобы этого не делать. Но терпение, наверное, и у Дина не вечное и если он все же умеет говорить, то в один прекрасный момент Эйриэн не поздоровиться...
Однако путь её был окончен около месяца назад. И весь этот месяц Эйриэн пыталась хоть как-то обжиться. Глазами находила тех, с кем до этого хоть как-то контактировала или просто видела в Башне Бдения, слушала (а если быть точнее, то подслушивала) о том, что творится в мире, пытаясь заново собрать свою вселенную по кусочкам, ибо новость об изгнании Стражей разбила её. Снова. А ведь если  быть честными, то в начале, вырвавшись из объятий лихорадки, она и не поверила этому, посчитала шуткой и даже нашла в себе сил криво ухмыльнуться.
А теперь те, кого совсем недавно называли героями снова изгнаны. Себя она никогда не считала героем, зато таковым считала Амелла. И исключительно за него было обидно. По крайней мере, ей всегда хотелось верить, что обидно было только за него, но вот только... В те моменты, когда она все же находила знакомые лица, сердце её сжималось. Они ведь не были ни в чем виновны. Простые солдаты со скверной в крови, которые просто хотели защищать народ. Даже не так, как это решила сделать Кларель. Просто сражались с порождениями тьмы, как это делали и раньше, просто с "приятным" дополнением в виде Зова.
Признаться, Эйриэен даже счастлива, что в свое время познала одну простую истину - не верь голосам в голове. Голосам, которые в начале просили прикоснуться к загадочному зеркалу с клубящемися тенями внутри...  Голосам, которые приказывали подчиняться, отдать над собой власть. Голосам, которые приказывали убивать лишь только потому, что другие живут незаслуженно долго. Голосам, которые ехидно шептали о том, что все, Махариэль, твое время пришло. Голосам, которым нужно лишь одно - сломить тебя.
Почему же Стражи, зная об этом, шли на такое? "Жертвенность в смерти". А попробовать выжить слабо? Кажется, девиз Серых Стражей пора, наконец, уже переделать, а то верят же в это! Действительно верят и идут с улыбкой на губах. Ох, дурачье, хотя некоторые наверняка в разы и старше самой Махариэль. Махариэль, которую саму, между прочим, нередко называют сумасшедшей  из-за того, что та рвется впереди планеты всей лишь бы спасти других, а самой как можно быстрее подставиться под удар. Но лично Эйриэн предпочитает думать, что все же лучше тех Стражей. Она ведь не подкладывает свинью другим своим братьям по Ордену, а  лишь себя. Между этими понятиями есть большая разница.
Целый месяц, быть может плюс-минус пару дней, Эйриэн Махариэль живет в Вейсхаупте. Пытается приживаться, но не получается, как и не получалось в Башне Бдения. Эльфийка, по крайней мере, очень хочет верить в то, что не прижилась там. Что леса все же дороже её сердцу, что это она никогда и ни на что не променяет! И не променяла, но что-то было в Башне уже было такое, что... Долийке нравилось то, что было место, где её все же ждут, в которое она все же может вернуться. А Вейсхаупт пока что для неё чужой. Но она потихоньку старалась сделать "своим". Ходила, словно, тень по коридорам, заглядывала в некоторые комнаты, изучала. Но почему-то никак не добиралась до того места, где ожила, а точнее уже вовсю живет то, что считалось легендой.
Грифоны. Эйриэн боязно было даже приближаться к загонам с ними. Она же проклята.  Вдруг они все перемрут из-за неё и Стражи лишаться той части истории, которая была для них одной из важнейших? Это все равно, что если бы Эйриэн изничтожила какой-нибудь из эльфийских артефактов. Снова. Один элувиан уже стоит на её счету. Но заниматься этим на постоянной основе страж не собиралась. Только разве любопытству прикажешь? Поэтому сегодня вместо того, чтобы пойти на стрельбище, оттачивая свое мастерство, она решилась навестить Валью. Кажется, именно  так звали ту, что ухаживала за грифонами. Если ей повезет, то она может даже сможет прикоснуться к ним...
Итак, кажется вот она. Почему никто в разговорах между собой не упоминал, что это эльфийка? Впрочем, по отсутствию валласлина можно предположить, что она плоскоухая. Только вот в Ордене все равны.
- Здравствуй, - тяжело выдавливать из себя слова, при этом не оглядываясь по сторонам и не держа руку на поясе, чтобы в любую удобную минуту схватить кинжал. - Ты же Валья, следишь за грифонами? Я... Можно на них посмотреть? - между каждой фразой делалась (естественно, неумышленно) пауза, Эйриэн очень трудно было составлять достаточно безобидные фразы. Ведь первая заговаривала она очень редко.

Имя... Возможно, это смешно, но иногда Махариэль даже забывает, как её зовут - настолько глубоко погружается в свою душу, в свои мысли. Ведь кто она для самой себя? Не более, чем "я". Мыслить в третьем лице Эйриэн никак уж не привыкла, и имя её поэтому было чем-то эфемерным, призрачным. Будто бы есть, а одновременно и нет. Появляется в те моменты, когда кому-то что-то нужно от эльфийки и это хотят по-особенному подчеркнуть, обращаясь не "эй, остроухая" (хотя, стоит признать, что в Стражах к ней ни разу  никто так не обратился), а по имени, чаще всего правда по родовому имени, чем личному. Махариэль звучит мягче, произносится легче, практически на одном дыхании в то время как Эйриэн - трудно, твердо и упорно. Кричать в разгаре боя Эйриэн слишком долго, проще даже уж остроухой нахвать. По крайней мере для глупых шемов. Да и для её родного клана, наверное, все же тоже... Не зря её чаще называли просто ласково, но при этом игриво - Эйри. Полностью же называли только в те моменты, когда она провинилась в чем-то настолько сурово, что даже гнева не хватало. Но все же сейчас она ещё помнит.
- Эйриэн Махариэль, - и все же эльфийка хмурится - вдруг все же немного ошиблась? Вроде бы нет, все верно. Пока ещё верно, а значит она не до конца потерялась. Есть свет надежды. Только вот нужен он все же ей? Долийке прекрасно и в тени. Её не пугает разложение во мраке и одиночестве. В темноте не видно, а значит и не так уж и страшно. Возможно, только немножко иногда становится грустно. Разве такой судьбы ей желали в клане? Разве о такой судьбе она грезила сама? Так почему же Творцы распорядились ею так?
Вопрос этот можно задавать хоть тысячи раз, но ответ никогда не получишь - горький опыт взывания к Всевышним ей это уже прекрасно доказал. Эйриэн дотрагивается до валласлина, а потом и трогает практически невидимые шрамы практически автоматически, а потом, будто бы опомнившись, отдергивает руку и едва удерживается от чего-то, что было бы смесью смешка, всхлипывания и легкой истерики. Живое напоминание, причем как и татуировки, так и увечья. Вместо этого она делает глубокий вдох и выдох, пытаясь снова сконцентрироваться на девушке. Махариэль тратит столько времени на то, чтобы перестать рассеивать свое внимание в окружающем её мире в те недалекие моменты, когда вылазит из своей "скорлупы", но все же иногда её все же заносит обратно. Даже более того - чаще всего.
Впрочем, стоило ей только попасть в загон, как она будто бы помолодела. Нет, вовсе не внешне - она и так для своих тридцати с малюсеньким хвостиком она и так сохранилась просто потрясающе. Некоторые давали ей двадцать, наивно думая, что большие глаза, низкий рост и бледность показатели молодости. Лишь позже замечали, что в этих глазах взор полон горьким опытом, а на бледном лице есть парочка пока ещё незаметных мимических морщин. А до тех пор она кажется вечно молодой и вечно... Вечной. Но помолодела в этот раз она именно душой. Будто бы та шестнадцатилетняя Эйриэн снова ожила, встрепнулась. В зеленых глазах, как ни странно, даже заблестел интерес, а на щеках почему-то появился слабый румянец. Махариэль почему-то едва удержалась от того, чтобы не помчаться к каждому из загонов, чтобы посмотреть на грифонов нос к клюву, глаза в глаза, насколько это возможно. А ещё хотелось потрогать или даже выдернуть кому-нибудь из них перышко, чисто на память. А ещё захотелось их покормить. А ещё...
Появилось очень много "а ещё". Вот оно - слышать о том, что  появилась надежда и видеть это. Сразу совершенно другие ощущения, все внутри перевернулось. Наверное, всё же живо еще и в самой Махариэль. Впрочем, давно уже все знают, что со всякой живностью, кроме человека, у нее дела  идут на лад.
— Сейчас Ривэс еще образец дружелюбия. Когда появятся дети, то не будет существа яростней и неистовей, чем она, — так было всегда, так всегда и будет. Нет никого и ничего страшнее матери. Об этом у Эйриэн свидетельствует шрам от волчьих зубов на щиколотке — неудачная попытка приручить мать-волчицу. Еще одно живое напоминание. Только вот почему-то с мамой Махариэль иначе вышло. Та ушла, покинув дочь.
— А они уже летают?— чтобы убежать от предательских мыслей, Эйриэн задает новый вопрос. Эгоистично, наверное, бежать от  себя,  стараясь нырнуть как можно глубже в чужую жизнь, но Эйриэн иначе не могла.

"Когда они появятся"... Не если, а когда, а значит Валья была уверена в этом, как в том, что на рассвете встает солнце на востоке, а потом, ночью, восходит луна. Эх, дать хоть немножечко, хоть крупицу этой вере Махариэль, которая не высказала свои сомнения публично лишь только потому, что не хотела расстраивать девушку. В этом мире и так слишком пессимистов, своими словами она, конечно, не расплодит нового, но может подпортить и без того натянутые, словно тетива её лука, отношения с братьями и сестрами по Ордену. С одной стороны это и было заманчивым, но с другой Эйриэн четко осознавала, что одиночество при нейтральных отношениях и одиночество из-за того, что все тебя ненавидят - разные вещи. Быть изгоем среди тех, с кем разделяешь хлеб, воду и сон - ужасно.
"- Когда-то ты страшилась одиночества больше всего на свете, da'len", - Эйриэн вздрогнула и едва удержалась от того, чтобы не обернуться. Мираж. Внезапно расшалившееся воображение, злой рок, пробудивший воспоминание. Меретари. Собственные фантазии говорят её голосом, пытаются вернуть на путь истинный. Но есть ли смысл. Сейчас Махариэль закроет глаза, глубоко вдохнет и выдохнет - дух, даже иллюзия, исчезнет. Словно и не было. Не было, как и хранительницы, которая была для Эйриэн матерью, наравне с Ашалле, так не было и той Махариэль. Она уже давно исчезла в том элувиане. Ушла и не вернулась. Это даже хорошо. Вряд ли бы ей понравилось то, что происходит с этой оболочкой с чем-то схожим на искаженную её душу. Искаженную, покалеченную, разбитую и из осколков снова склеенную...
Махариэль снова вздрагивает с удивлением глядя на Валью. Идти... Но зачем? Куда? В отличии от многих других, у Эйриэн не было в планах полетать на грифонах. Возможно в мечтах.... Которые никогда не станут, не должны стать реальностью. Эльфийка хотела всего лишь незаметно замять разговор и попрощаться, снова уйдя тренироваться на стрельбище, а вместо этого... На лице стража была написана, скорее всего, полнейшая не то растерянность, не то потерянность. Ей следовало, она должна была возразить! Ведь сейчас дает судьбе один из тех нередких шансов, когда она снова сможет ударить под дых не только  саму Махариэль,  но и всех Стражей. Страх, липкий и неприятный, начал прокрадываться, словно ловкий мерзопакостный воришка, в душу к девушке, она не знала, что поступить. В горле появился комок, который она не могла сглотнуть, чтобы сказать хоть одно слово!
Поздно.
Когда Валья вывела Дымку, Эйриэн дернулась куда-то в сторону, будто бы от огня. Хотелось куда-то сбежать, будто бы грифон прямо сейчас может её покусать или вовсе съесть в один присест и лишь только что-то, вроде внутреннего стержня не позволяло это сделать. Наверное, это называется все же гордостью. Сбегать - слишком унизительно и позорно, тем более, что от своих же. И вдруг... К гордости примешивалась, наверное, светлая и почти что наивная надежда. Девушка погладила тянущуюся к ней дымку и нервно усмехнулась. И к тому же отказываться будет уже невежливо. Поэтому Эйриэн судорожно кивнула, на ватных ногах подошла к грифону и села в седло. Хотелось добавить, желательно с долей язвительности, что уж кто, а она точно не будет облегчать желудок даже в новой для себя среде - в свое время она была очень подвижным ребенком, вряд ли то, что она вытворяла будет превышено каким-то там полетом.

...Ладно, полеты были совершенно не "какие-то там". Полет - незабываемая вещь. Особено, когда он первый. Нечто подобное Эйриэн испытывала, может, только раз в своей жизни, когда впервые взяла в свои руки лук. Священный трепет перед чем-то, что лучше, выше тебя самой, но при этом кто-то или что-то свыше дает шанс на то, чтобы стать ближе к этому. Хоть немножечко! С каждым взмахом крыла у Эйриэн все больше и больше захватывало дух. Наверное, она все же забыла как дышать. В груди сильно щемило, а в животе начали порхать тысячи бабочек. Эйриэн часто заморгала - глаза слезились. И, что самое удивительное, эльфийка не могла понять почему - то ли от ветра, то ли от чувств, которые доселе она испытывала так давно, что уже забыла. Махариэль попыталась сделать вдох, но вместо этого лишь всхлипнула.
- Я... Да, все хорошо, - проклятый ком в горле все же пропал и Махариэль наконец смогла вымолвить хоть что-то. Эмоции, конечно, не улеглись, но теперь из чего-то необъятного, непреодолимого и неясного, стали четкими, ясными, острыми. Полеты, определенно, ей понравились. Понравились настолько, что ей захотелось ещё выше, быстрее. Настолько, насколько можно и даже больше. И, наверное, Валья читала её мысли, потому что они помчались в разы быстрее. Удивительно, что когда-то для Стражей это было обыденным делом. Что они не только летали, но и сражались, являясь чуть ли не ключевыми фигурами на поле боя. Невозможно...
- Ma serannas, - в голове у Эйриэн запуталось все, что только могло запутаться. Но, наверное, все же по  интонациям легко догадаться о том, что же подразумевалось. Впрочем, вряд ли это было бы слышно, ведь ветер в разы сильнее шумит, но... Эйриэн будет помнить. Когда-нибудь она сможет отблагодарить Валью за это чудо по-настоящему.

Ужасен тот момент, когда в твоей голове, появляются тысячи тихих и тонких голосов, сливающийся в один, в одну пугающе-чарующую песню, которую в простанародье знакома всем как Зов. Но все же это слово никак не может описать то хождение по тонкой грани с закрытыми глазами, когда шаг в бездну настолько же притягателен, как и сохранение равновесия. Поэтому-то Стражи не надолго-то и оттягивают встречу со своей судьбой лицом к лицу. Однако всегда есть исключения. Когда якобы настал час отправиться на покой у Махариэль, та так просто решила не сдаваться, отчаянно цепляясь за свою жалкую жизнь. А то, что вот жизнь всячески пыталась отцепиться от Махариэль в виде тяжелой хворобы - иное дело.
Но сейчас все было иначе.
Песня... была другой. Не навязчивой, постоянно повторяющейся, доводящей до безумия, а родной и невероятно нежной, будто бы пришедшая из полузабытых воспоминаний. Она не истово билась в голове, словно птица в клетке, а шла прямиком из сердца, разливаясь по всему телу вместе с кровью. Ураган эмоций, наконец-таки окончательно успокоился, все стало на свои места и превратилось в нежную мелодию.
Хах, видимо выражение "душа поет" все же дословное...
Эйриэн незаметно усмехнулась - сколько же стоят знания долийцев, если теперь чуть ли не каждый встречный может прийти и во время разговора использовать те известные крупицы их, нашего языка? Наверное, все же в этом нет ничего плохого, но все же... Заставляет задумываться. И, зная Махариэль, эти размышления не приведут ни к чему - ни к хорошему, ни к плохому.
Но слова, сказанные Вальей, определенно были верными. Вечная свобода, сокрытая в небесах. По крайней мере, для неё самой. Не удивительно, что та, которая провела бок о бок с грифонами много, как минимум много, времени, будет видеть свою свободу именно там.
Что до Эйриэн... Когда-то, лет пятнадцать назад, она бы видела свою свободу исключительно в лесах. Лет пять назад - с кланом, которого уже нет. Сейчас же эльфийка бесповоротно и беспросветно запуталась, что же ей действительно нужно, где же хранится то, что разобьет её оковы. Иногда и вовсе кажется, что такой вещи нет, что на самом деле она всегда будет  скована собственным злым роком.
Но все же было в полетах и нечто такое, что давало хотя бы иллюзорную свободу. Кажется, только закрой глаза - и все будто бы возвращается в то время, когда ничего не надо было решать, все было просто... Но Махариэль все же не решалась на такой героизм, предпочитая держать ситуацию если не под контролем, то хотя бы на виду. А то мало ли, что там может случиться. Помочь-то, конечно, ничем не поможет, но хоть эльфийка успеет устроить себе последний, прощальный сеанс самокопания.
Махариэль твердо знала - какой бы спокойной не была ситуация сейчас, в любую секунду может произойти какая-нибудь неведомая Создателю неприятность, превращаясь в катастрофу вселенского масштаба.
Почему-то, правда, сейчас эта мысль не сильно беспокоила эльфийку. Не так сильно, как обычно, если быть точным. Эйриэн вообще была сама не своя почему-то, будто бы с ума сошла или наоборот - взялась за него.
Новость о том, что в скором времени появится оазис, девушка восприняла двояко - с одной стороны ей хотелось ещё полетать, и ещё, и ещё, а лучше и вовсе до конца жизни не слезать с Дымки, а с другой стороны долийцев учили понимать не только окружающую природу, но и собственное тело. И, чутко прислушиваясь к своим ощущениям, Эйриэн понимала, что стоит сделать передышку хотя бы для того, чтобы размять мышцы - может, сейчас она и не чувствует особого напряжения, но потом ей это ещё воздастся стократ.
Но первым делом, когда они прибыли, была отнюдь не разминка. Девушка стояла, закрыв глаза и глубоко дыша. Не сказать, чтобы ей было плохо - просто полет был головокружительный. В прямом смысле.
- Мне бы отдышаться немного, а так я в порядке, - почему-то Эйриэн вымученно улыбнулась, хотя улыбаться отвыкла уже достаточно давно. Странно на неё грифоны влияют, - Дымка просто умница, с ней сравниться могли по послушанию только галлы Марен, - Эйриэн осеклась, тупая боль кольнула сердце при упоминании клана, явно сказала лишнее.
- У неё такой характер или же приходилось долго тренировать? - попыталась отвлечься Эйриэн.

Эйриэн пристально посмотрела на Валью, пытаясь понять, шутит ли Валья, пытается поиздеваться или действительно не понимает, о чем её спрашивали. Сдается, едва удержавшись от того, чтобы махнуть рукой - не хочет делать даже попытку разобраться в мотивах собеседницы. По прошествии лет, разговоры в пустоту начали утомлять её, а слова "просто так, развлечься" казались совершенно нелепыми и глупыми. Уж лучше избавить мир от парочки генлоков, "просто так, чтобы развлечься", чем тратить драгоценные, но для самой Эйри обесцененные минуты жизни на то, чтобы забрать с собой как можно тварей. Это должно быть целью для любого Серого Стража, разве не так? Но, стоит признаться, что Махариэль начала первая - убежав от одной бледной тени своего прошлого, она загнала себя в угол своего настоящего.
Проклятый замкнутый круг.
- Дисциплина. Несомненно, у каждого грифона индивидуальный характер, но для всех нужен единый удовлетворительный уровень поведения, - поясняет
Животное, каким бы великим не было с ним взаимопонимание, каким бы оно не было хорошим, с легкостью может откусить ту руку, которая до поры до времени кормила и гладила, не почувствовав никаких угрызений совести, если не приучить его, что кусаться - плохо.
Впрочем, ответ на свой вопрос Эйриэн все же получила. Каждое слово, каждая фраза, произнесенная Вальей, даже каждый жест и взгляд давали эльфийке подсказку к осознанию вопроса не только дрессировки грифонов, но и пониманию их смотрительницы. Махариэль даже засомневалась: а таким ли уж пустым и бессмысленным является ли разговор? И... так ли уж она загнана в угол? Или же просто боится сделать шаг вперед, боясь того, что снова обожжется, хотя, находясь в своем железном панцире, обжечься уже и нельзя.
Эйриэн молча слушала Валью, задумчиво переводя взгляд то на Дымку, то снова на Валью. Но, признаться, на Дымке взгляд её задерживался дольше. Было что-то все же в грифонах... Такое, что Эйри не могла объяснить. Наверное, что-то на уровне первобытных инстинктов, пожалуй, охарактеризовать это можно именно так. Это до одури пугало, однажды она уже заворожилась тем, чем не надо, это закончилось ужасно, но при этом Махариэль ничего не могла поделать, потому что в этот раз почему-то понимало, что именно это - правильно. В этот раз все происходит так, как должно, а не неправильно, но иначе нельзя из-за скверны или какой-нибудь другой опасной вещи.
Кажется, когда-то давно именно так она нашла Дина. Знала, что не должна, но чувствовала, что правильно. И поэтому впервые перешагнула свой самый большой страх, пусть потом и снова сделала несколько шагов назад.
- Я понимаю, о чем ты говоришь, Валья, - наверное, для "незнающих" то, о чем говорила эльфийка действительно казалось бредом, но Эйриэн действительно так не считала, не пыталась успокоить смотрительницу грифонов. Не в её правилах врать ради того, чтобы принести людям чувство ложного спокойствия, разве что ради очень близких, которых действительно хочется обезопасить от каких-то неприятных вещей. Впрочем, Валья напоминала своей увлеченностью кого-то близкого, кого очень хотелось забыть, но не получается. Их маленькая Первая, увлеченная историей elvhen. Но Валья - Валья, а не бесплотный призрак прошлого.
Страж рассеянно кивнула, когда эльфийка решила оставить Дымку с ней наедине. Фраза "ты ей понравилась" не воспринялась Эйриэн... никак. Животным почему-то очень часто нравилась Махариэль, как и Махариэль гораздо больше любила животных. Поэтому она бесстрашно положила руку на клюв Дымке, слегка поглаживая.
- Ну... Привет, - в ответ на клокотание тихо говорила эльфийка, - Спасибо, что подвезла нас. Ты молодец.
Несмотря на то, что Дымка не могла говорить в полной мере, но взгляд умных глаз говорил лучше всяких слов.
Махариэль ещё говорила какие-то фразы, изредка поглаживая по клюву, кивала в ответ на клокотание, но едва ли это можно было расслышать на расстоянии в пару шагов от парочки. Эйриэн с каждым словом все больше проникалась симпатией к умному грифону. Было в Дымке что-то... Такое, что действительно нельзя было описать, только прочувствовать. Можно сказать, что они сразу друг друга поняли. Или, по крайней мере, Махариэль видела, что грифон видит её насквозь, как видит и заботится Дин.
- Знаешь, тебе не стоит ко мне привязываться, я лишь гостья у Вальи, - качая головой, нашла в себе силы сказать Эйриэн, когда грифон ткнулась ей в ладошку. Нет, все же не стоило. Все же нельзя. Неправильно, ведь так? Не стоит. Все же не надо.
Но чертов пристальный взгляд, красноречиво говорящий о том, что Эйриэн слабо. Кажется, эльфийка начала понимать, что имела в виду Валья насчет не такого уж и покладистого характера.
- Ты ведь не серьёзно? - с животными ей общаться было гораздо проще. Животные гораздо легче открывали свою душу, из-за чего на подсознательном уровне хотелось ответить на это взаимностью. И поэтому Эйриэн снова чувствовала себя маленькой девочкой, все ещё верящей во что-то... такое, что позволяло ей быть наивной, ребячески обижаться на грифона, а потом... Сдаться. Все же сдаться.
- Ладно. Ты выиграла. Чтоб тебя, ты выиграла, Дымка, - махнув рукой, в сердцах произнесла Эйриэн, снова повернувшись к Валье, весьма вкрадчивым и  доверительным тоном поделившись откровением, - Она просто... У меня действительно нет слов.