— Если это тот, о ком я думаю, то Кассандра убьет Варрика, — высказала мысль, которая крутилась в голове у каждого советника Лелиана.
Жозефина решила дать себе маленькую вольность в том, чтобы подарить этому свету свою очаровательную, хотя и незаметную улыбку, забыв о том, что было некорректно с ее стороны как дипломата, да еще и неуважительно по отношению к будущему усопшему, но зато вполне простительно, если все же подумать о том, что послы тоже люди. К тому же это всего лишь Скайхолд, в котором все хитросплетения Игры, которые только имеют счастье затесаться в эти стены тщательно контролируются Лелианой и ею же самой во избежание лишних и совершенно не нужных и не выгодных Инквизиции интриг и скандалов. Однако не от всего можно, как видимо, защититься, раз Варрик все же смог утаить местонахождение их уже нынешнего гостя. И это, признаться, очень удивило, да и чего скрывать, до сих пор удивляло Жозефину. Лелиана чует ложь за версту, а увидев суровую Кассандру сразу же начнешь говорить правду, правду и только правду. И это когда они поодиночке, а коли они вместе, то и вовсе получается опаснейший тандем всех времен и народов. Но у мастера Тетраса хватило смелости, удачи и, видимо, безумия и раз он обвел вокруг носа их двоих. Пожалуй, лишь только за это можно было уважать гнома, не говоря о его ярко выраженной харизме и писательскому дару, который точно ниспослал Создатель.
Но улыбка довольно-таки быстро исчезла, а мысли наполнились прагматизмом. Во-первых, нужно будет найти подходящие для персоны покои, во-вторых, найти место, где можно будет спрятать Тетраса от разъяренной Кассандры, а в третьих… Если второй пункт из плана все же не удастся воплотить в жизнь, то придется найти слуг, готовых оттирать кровавые следы со стен, пола и, возможно, потолка Скайхолда.
О, Создатель!..

На самом деле все прошло гораздо лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем хотелось бы. Хорошо, что леди Инквизитор и Защитница нашли общий язык (видимо помогло наличие как минимум одной древней тевинтерской магистерской темы), что мастер Тетрас до сих пор жив, но очень плохо, что информации, по скромному мнению Монтилье, все же было мало, к тому же леди Пентагаст, скорее всего, не только зла на мастера Тетраса, но и расстроена. Как ни странно, но отчасти Жозефина понимала Кассандру, хотя они и были совершенно разными людьми с разными методами решения проблем и разными идеалами.
… Но ведь Инквизиция и существует для этого, да? Объединяет тех, кто при любых других обстоятельствах даже не взглянул бы на друг друга, заставляя в начале лишь учиться терпеть, видимо на манер стерпится-слюбится, а затем и… Теперь Инквизиция — единый организм, где важен каждый, начиная с леди Лавеллан, заканчивая тем же Кабо. Конечно, без разлада не обойтись, к сожалению, но ведь и не бывает такого, чтобы все всегда шло идеально и все всегда со всеми были согласны. Сколько людей/гномов/эльфов/кунари — столько и мнений, всем никогда не удастся угодить, как бы Инквизиция не старалась. Но если взять именно леди Монтилье, то она наивно продолжает верить, что когда-нибудь сможет сделать именно так. Что может быть лучше, чем всеобщий мир?
В любом случае, до этого пока что ещё слишком далеко, да и даже после победы над Корифеем придется заново отстраивать разрушенное… Дойти хотя бы до этого — уже достижение. И на кого надежда, как не на героев? А для того, чтобы эти самые герои в свое время могли спасти мир, нужно относится к ним с достаточной уважительностью и почтением (да-да, это камень в огород того самого тандема Лелианы-Кассандры). И конечно госпожа Хоук уже не станет Инквизитором, потому что место уже давно перестало быть вакантным, но для того, чтобы Мариан снова не исчезла, а продолжала оказывать поддержку Инквизиции, Жозефина все же находит в своем довольно плотном расписании время на то, чтобы уделить его Защитнице. В конце концов, именно леди Монтилье представляет лицо Инквизиции и как-то неправильно, что сердце Инквизиции побывало раньше, чем лицо. Так что самое время исправлять.
Выйдя за пределы своей «территории», Жозефина… удивилась. Как минимум тому, что у неё практически сразу заслезились глаза — отринув солнечный свет, променяв его на беспокойный огонек свечи, она почти и забыла… каково это, видеть голубое небо не из окна, а прямо над собой. А ещё на улице так свежо! Так чисто… Оказывается, нет ничего лучше, чем бодрящий горный воздух, а уж запах плавящегося воска и сгорающего фитиля, смешиваясь с орлейской туалетной водой, используемой леди Монтилье, кажущийся таким привычным, настолько, что практически не ощущается, на самом деле так чужероден! А ветер… Такой сильный, какой бывает только в Антиве (сердце на секунду защемило от тоски по родине) перед тем, как начнется буря. Как же она не замечала этого раньше? Погруженная в работу с головой, она была слепа! Возможно, что она снова «ослепнет», стоит ей только вернутся в свой кабинет, но сейчас на неё будто бы снизошло озарение. Она шла по направлению к башне, облюбованной Калленом, размышляя, что если Защитницы не оказалось рядом с верным другом Варриком, она вполне могла проведать другого своего товарища по Киркволла.
И, кажется, оказалась верна в своих догадках.
— Доброго дня, миледи, — поздоровалась леди Монтилье, автоматически сделав легкий полупоклон, попутно размышляя, в какой манере все же общаться с Хоук. С одной стороны она была из Ферелдена, где провела все детство и логично, что её воспитали в ферелденском, так сказать, стиле, но большая жизнь Защитницы прошла в Вольной Марке… Ладно, пока что она будет придерживаться нейтрального тона беседы, потом уже подстроившись под Мариан, — Я как раз вас искала. Вам пришелся по вкусу Скайхолд? Ах, простите, мою грубость, — Жозефина на мгновение закусила губу, а потом снова продолжила, — Вам, наверное, не удалось увидеть всю его красоту и величие, на Вас же столько дел свалилось практически сразу после приезда.

Отредактировано Josephine Montilyet (2017-02-11 14:19:43)

— Быть может вы и посредственная леди, хоть и думаю, что это далеко не так, но это не отменяет ваших заслуг, миледи — достаточно спокойно, чтобы это можно было посчитать за вежливость, но достаточно горячо, чтобы это все же было возражением и с легкой, совершенно незаметной издевкой, которая скорее является больше шуткой, чем оскорблением, ответила Жозефина, скрестив руки на груди. Впрочем, едва ли «заслугой» можно назвать спасение своего дома — за такое дело возьмется с радостью каждый уважающий себя патриот. Но далеко не у каждого хватит силы духа и терпения заниматься этим на постоянной основе, при этом не потеряв саму себя. Но…
Вот она, типичная марчанская непосредственная очаровательность во всей своей красе, которую почему-то Защитница назвала посредственностью. Да и, пожалуй, любой «настоящий» аристократ найдет это дикостью, неотесанностью и едва ли грубостью, но все же леди Монтилье находило это, по крайней мере, умилительным. Конечно же, жители (а если быть точнее, то знать) Вольной Марки были различны, уникальны, как, впрочем, и все люди в мире, но менталитет свое все же брал — им было очень далеко до изящной коварности орлесианцев, ложь в разы легче было бы раскрыть, а интриги и вовсе не казались интригами. Марчане (и пусть они не любят такое название) были гораздо… честнее, хотя и необщительней. И это даже если не учитывать то, что в таких вопросах леди Монтилье была весьма искушенной — её опыт, несмотря на столь юный возраст, был поистине бесценным.
Однако тот факт, что монна Хоук была ферелденкой все же превращал эту необщительность в скромность. По крайней мере, пока что именно такие зачатки личного мнения стали зарождаться у Жозефины. Конечно, все ещё могло хоть десять раз поменяться, ведь пока что их разговор не зашел дальше взаимного обмена вежливостей и приветствий, но все же иной раз и этого хватает, чтобы узреть само нутро собеседника, особенно если то с гнильцой. К превеликому счастью, с Мариан ситуация была совершенно другой. У Жозефины, по крайней мере, пока что вполне приятные впечатления о ней, а первое впечатление, конечно же, самое сильное.
Если только не заглушить его ровно противоположным, но для этого Защитнице нужно как минимум пробежаться по всему Скайхолду голышом, а потом попытаться спрыгнуть в водопад. И то не факт — тут смотря какое настроение будет у леди Монтилье. Если она будет весьма благодушна, провернув, скажем, какое-нибудь выгодное для Инквизиции дело, то просто вспомнит о том, что на встречах с торговыми принцами Антивы и на вещи похуже насмотрелась, тем самым войдя в положение и простив. Но вряд ли до такого дело хоть когда-нибудь дойдет.
И тут до леди посла доходит, что она не представилась. Вот до чего доводит почти что добровольное затворничество! И если у той же Лелианы хоть есть постоянное общение со своими агентам, а Каллен так и вовсе своих солдатов постоянно активно и практически бесчеловечно гоняет туда-сюда, то у леди Монтилье общение сводится по большей части к письменному — не вся аристократия или поставщики способны посещать Скайхолд лично. А те, кто могут — знают Жозефину уже по перепискам. Признаться, леди Монтилье даже думала, что уже заводила переписку с монной Хоук. А, может, в свое время и писала письмо? Которое лежит сейчас где-нибудь в Киркволе, так и не дождавшись своей адресатки. Жозефина вздохнула, но все же нашла в себе сил улыбнуться и подтвердить:
— Да, вы совершенно правы. Я Жозефина Монтилье, советница леди Лавеллан по вопросам, касающимся связей с общественностью и дипломатии, — а помимо этого леди «Инквизитор, держите спину ровно!», мисс «эти занавески не подходят к этой скатерти», госпожа « я давно не играла в Порочную добродетель, но когда дойдет до дела, то…» и многое другое, но вряд ли об этом стоит рассказывать хоть кому-то. А вот предложить прогулку по Скайхолду можно. Немножко отдыха никому не повредит — ни монне Хоук, ни самой Жозефине.
— Я думаю, что это все же легко исправить. Если у вас есть время, то я с радостью проведу вам экскурсию по нашему замку.

Видит Создатель, как Жозефина истосковалось по человеческому, нормальному общению. Видит и, видимо, наконец-таки решил дать её передышку в виде человека, перед которым не надо исхитряться, чего-либо требовать или просить. Можно не то, чтобы быть собой, а просто существовать на данный момент, говорить не то, что обязывает её должность, а то, что приходит в голову, естественно, с учетом этикета, от которого леди Монтилье ни за что в жизни не откажется, ведь на то она и леди. Леди по праву крови, а не по поступкам, а точнее подвигам, свершенными ею. Вот только от, кхм, некоторых личностей, которые тоже могут хвастаться громкими, даже громче, чем её собственный титулами, но при этом ведут себя словно свиньи, Жозефина все же предпочитает не забывать о том, что почивать на лаврах, тем более, что полученных за просто так никогда нельзя. Нужно постоянно доказывать, что это дано свыше не зазря, если не другим, то самой себе, иначе слишком велик соблазн забыться.
Леди Монтилье улыбается. Улыбается так, как может в те моменты, когда Инквизитор Лавеллан нечаянно путает названия и предназначения столовых приборов или что-нибудь подобного рода. Мягко, успокаивающе, но при этом все же с легкой долей снисходительности, мол, что взять с неразумного дитя, хотя что Мариан, что Эллана далеко не являлись таковыми. Но с самого детства придворному этикету не обучали ни ту, ни другую. И если Инквизитору на данный момент это не простительно, из-за чего Жозефина терроризирует с постоянной периодичностью оную, то над Защитницей можно сжалиться:
- Можете общаться со мной так, как вам это удобно, я не обижусь на отсутствие, как кое-кто говорит, излишне заумных и вычурных слов, - "кое-кем" была Сэра, но цитата приводилась далеко не в дословном варианте, потому что Жозефина была очень воспитанной, в то время как эльфийка-лучница  - нет и соответственно те слова, которые были чуть ли не в ежедневном обиходе у Рыжей Дженни, никогда не использовались Монтилье. Как же хорошо, ей Богу, что точек соприкосновения у них достаточно мало и пока что битва противоположностей не развернулась в громадную войну, которая, наверное, смогла бы затмить и Корифеевы угрозы. Но это не отменяло "партизанской" деятельности Сэры в виде мелкий пакостей, от которых у леди посла иногда волосы чуть ли не вставали дыбом. Жозефина кивнула, понимая, что подстерегла Мариан не в лучший момент и естественно ей нужно было время собраться. А вот сама посол хоть наконец полюбуется на жизнь в Скайхолде с максимально близкого расстояния, а то окно совершенно не располагает к узнаванию о том, чем же там люди занимаются.  А уж тем более её, которое и вовсе выходит в сторону других гор. Вид, конечно, потрясающий, но держать руку на пульсе не совсем удобно. Леди посол чинно спускалась по ступенькам со стены, при этом то задумчиво оглядываясь по сторонам, то кивая солдатам или рекрутам, отдававшим ей честь. Все кажется таким обыденным, знакомым... Даже думать странно, что когда-то тут не было Инквизиции, как и не было самой этой организации, что когда-то тут жили эльфы и наверняка использовали это место для других нужд. Интересно, а их духи могут тут до сих пор жить? Жить и наблюдать за тем, как сейчас этот замок снова оживает, как в нем вершится история. Были бы они обрадованы или недовольны? Конечно, этого никогда не узнать, но иногда приятно поразмышлять на такие вот отстраненные темы.
- А давайте пойдем к конюшням, - место, не являющееся такой уж достопримечательностью, но все же по-своему очаровательное. Наверное. Ферелденцы, насколько знается Жозефин, имеют более крепкую связь с животными, чем те же орлесианцы или кто-либо другой. К тому же... Почему бы и нет?  Девушка проговорила слова благодарности и, практически не задумываясь, надкусила яблоко, тут же скривившись. Все не то, и яблоки не те. В Антиве, солнечной и теплой, с благодатной практически для любого растения землей, вырастают исключительно сладкие, словно мед, яблоки. Причем едва ли не в том же количестве, что и виноград, но второй более знаменит лишь только благодаря производящемуся вину. Жозефин протягивает свое яблоко орлесианской скаковой - пусть лошадка порадуется, а потом начинает говорить:
- Помимо лошадей у нас тут полно различных, кхм, творений Создателя, начиная с галл, заканчивая драколисками, можете познакомиться с ними чуть ближе, только аккуратней, - Жозефина махает рукой в стороны этой всей живности, - Обычно за всеми ними ухаживает объездчик Деннет, мы все удивляемся только, как он успевает это сделать.

О, да. Кроме как экземплярами, это и не назовешь. Когда Жозефина впервые увидела наголоп, так и вовсе захотела сделать сразу три вещи одонвременно: грязно выругаться на антиванском, заткнув за пояс Сэру, ибо в городах, где основаная жизнь - порт, а в портах - корабли, а на кораблях говорят далеко не на торговом, обратиться к Создателю с самой искренней молитвой от всего сердца, чем занимается довольно редко, но все же иногда или же как минимум залихватски присвистнуть. Потому что до этого ей никогда не приходилось видеть нечто подобное. Даже драколисков когда-то, кажется, видела, а вот боевые наги для неё вообще нечто новое было. Но самообладания хватило на то, чтобы сохранить каменное лицо и любезно поинтересоваться у Деннета, сколько же финансов стоит выделить на то, чтобы кормить эту живность. А потом на ставке командования выдвинуть вопрос, где же найти эти самые финансы, вместе с предложениями, естественно.
Жозефина улыбнулась глядя на то, как в битве с злосчастным фруктом проиграла и великая Защитница, отправляя яблочко лошади. Впрочем, в отличии от посла Мариан его-то знатно подгрызла. Но это не умаляет решимости Жози наконец сделать что-нибудь каверзное с поставщиками. А для начала поговорить с Кабо... Впрочем, дела это более поздние, сейчас у неё есть кое-что и поинтересней. Леди посол засмеялась, глядя на наглую лошадку, решившую поискать что-нибудь съестного и у неё самой. И, наверное, будь у неё что, то и поделилась бы, мирно проигнорировав воспоминания о том, что Деннет говорил, что вся живность кормится по разработанному рациону и если кому что-то не нравится, то пожалуйста, он с радостью освободит место объездчика.
- Миледи Инквизитор слишком скромная, чтобы гордиться хоть чем-то, - со смешком произносит леди Монтилье, уже представляя, как после свержения Корифея Лавеллан будет перекладывать лавры на других, лишь бы только не сама. И это в некотором роде удивляло даже Жозефину, приятно и нет одновременно. С одной стороны за это леди дипломат уважала эльфийку, как и тот факт, что она никогда не убегала от ответственности, смиренно неся свой крест. А с другой... Капелька наглости придает любому дополнительное очарование, а особенно в кругах знати. - А я никогда особо не ладила с собаками, - честно призналась Жозефина, а потом уточнила, - точнее, собаки никогда не ладили со мной.
И это чистая правда. Если до десяти лет Жози любила всех животных, то однажды какая-то злобная шавка её чуть не кусанула и в итоге с тех пор лучшие друзья человека почему-то совсем не друзья для Жозефины. Конечно, говорить это ферелденцу чревато последствиями и обидами, но леди Монтилье была лучшего мнения о Мариан и решила, что откровениями нужно отвечать на откровения, да и поддакивать, словно услужливый лакей, никогда не нравилось ей. - Зато с кошками у меня взаимная любовь, - девушка улыбается, а потом немного погрустнела, - только вот из-за, кхм, специфики и занятости моей работы я не могу заводить животных... Но пойдемте дальше, пожалуй.
Про Антиву она была готова разговаривать вечно и, наверное, половина пути прошла в её восхищениях родной страной:
- В первую очередь, помимо того, что вы перечислили, мы можем похвастаться людьми. У нас самые прекрасные люди, открытые и добрые, страстные и с горячим норовом, но при этом хитрые. А праздники... Вам обязательно стоит посетить Антиву из-за праздников. Говоря о том, что они отмечаются с размахом - вы не говорите ничего. У нас, помимо общепринятых, неимоверное множество мелких, особенно много приходится на лето. Практически каждую ночь можно увидеть, как на побережье юноши и девушки жгут костры, соревнуясь у кого пламя разгорится выше, танцуют рядом с ними, купаются, пьют вино...Тогда становятся равными все - и бедные, и богатые, и красивые, и убогие.. Все веселятся, как только могут, восславляя вовсе не Создателя, а свою молодость и беспечное счастье. Вернуться бы, - последняя фраза была произнесена тихо, словно бы в забытьи и имела разительный контраст с предыдущими. Тогда она говорила горячо, всплескивая руками, иной раз её акцент становился ещё более четким, казалось, что она будет продолжать говорить ещё о чем-то, продолжая воскрешать в памяти родные образы, но "когда все это закончится" вспомнилось и ей. Ностальгия кольнула сердце и леди Монтилье затихла.
Для того, чтобы сэкономить хоть немножечко времени (нет, вовсе не из-за того, что ей не нравилась компания Защитницы, а по старой доброй привычке), Жозефина предпочла вести гостю Скайхолда окольными путями. Через кухню, где кухарка вовсю гоняла слуг эльфов (даже ничего с собой не прихватив), а потом в самую пыльную и подземную часть часть замка. В которой, видимо, уборку не проводили даже предыдущие хозяева. Леди Монтилье чихала, кашляла, попутно извиняясь за неудобство перед Мариан, но твердо решила показать ей ещё и библиотеку.
- А вот тут у нас кладезь древней мудрости и, - леди посол не удержалась и снова чихнула, - и мудрости. Тут можно найти книгу на любой вкус. Кажется, каким-то неведомым образом даже книги мастера Тетраса уже затесались... - леди Монтилье хотела была продолжить говорить что-то ещё о достоинствах места "где немые разговаривают, а мертвые живут", но была прервана собственными размышлениями по весьма интересному вопросу.
- Не я выбирала Инквизицию, а Инквизиция выбрала меня, - губы Жозефины тронула улыбка. Если Лелиана решила, что леди Монтилье должна работать с ними, то так и будет, чего бы ей это не стоило. Просто в данном случае произошло забавное стечение событий, в итоге которых выиграли все - и Жозефина, которая все равно раздумывала над тем, чтобы покинуть пост посла Антивы в Орлее, и тогда ещё только зарождающаяся Инквизиция. - Конечно, многое на это повлияло, но... Это все равно, что если бы спрашивать, почему леди Инквизитор решила стать Инквизитором или же вы стали Защитницей Киркволла. И если уж на то пошло, то почему?

— Боже мой, неужели такое возможно? Мне кажется, вашу знакомую кирквольская стража должна была арестовать, такое количество кошек явно мешает общественному порядку, — засмеялась и махнула рукой, будто бы защищаясь от «ссущего кошмара» Жозефина. Её слух ни сколько не покоробила несколько, как говорят в Орлее, «простая и вульгарная» речь, чего уж там говорить о том, что в своей жизни она слышала вещи, гораздо более худшие. К тому же леди Монтилье прекрасно умела читать между строк, видеть невидимое на первый взгляд и прочее, прочее, прочее и прекрасно осознавала, что находится очень близко к конечной цели — найти общий язык с Защитницей Киркволла. По крайней мере, общаться было гораздо проще, чем в начале пути и пока что Рюшечка даже не задумывалась о том, чтобы взять одну из тысячи и одной невероятно скучной темы для того, чтобы завязать хоть какой-то разговор. Не дипломатия, в которой Жозефина чувствует себя как рыба в воде, но в которой приходилось осторожно подбирать каждое слово, чтобы не допустить непредвиденного скандала или катастрофы или же не допустить, чтобы собственные скандалы кто-то не допускал. Дипломатия — огромная работа для разума и личное испытание для терпения, почти что «Порочная добродетель» только с другими ставками. Но зато простая беседа с простыми темами и такими же простыми мыслями, все предельно честно и чисто, из-за чего и разум, и душа отдыхают.
« — И чем быстрее мир пытается откинуть концы, тем меньше остается времени на разговоры… И на дипломатию тоже,» — когда проходит время слов и любезностей, люди достают верный клинок и щит. А иногда одно совершенно не мешает другому — мирные переговоры требуют гораздо больших сил, чем развязывание войны. Сила всегда была более простым выходом. И, пожалуй, это было одной из тех вещей, о которых леди посол действительно сожалела. Столько невинных могло бы выжить, если бы только люди не ленились поговорить… Но Корифея, к сожалению, парой задушевных фраз не остановишь, все равно придется биться с ним. И это было несправедливо! Никогда и ни на кого не должна была выпадать такая тяжелая ноша.
Кстати о тяжелой ноше — прислонившись к одному из стеллажей, Жозефина чуть не лишилась своей жизни, один из томов чуть не вывалился, но девушка вовремя его придержала, мысленно усмехнувшись — жизнь посла Инквизиции всегда под угрозой, в любой момент смерть может прийти, если не немножко взбодриться и быть начеку.
— Именно в этой библиотеке все книги уже были или, по крайней мере, большая их часть, — на то, чтобы вспомнить каким все было в тот момент, когда Инквизиция только обосновалась в Скайхолде и сравнить с нынешним, — замок огромен, это, если можно так сказать, потайная библиотека. В другой же большинство книг привезены по большей части легальным каналам, — иной раз Жозефина удивлялась собственным знаниям, которые будто бы брались из ниоткуда, а потом вспоминала, что большинство знаний к ней приходит заочно, по различным отчетам, дотошно изучаемыми ею. Ибо в руках ту же «Историю церкви, часть третья», что недавно появилась на полках, она не то, чтобы в руках не держала, даже не видела.
— А вы обменяйтесь с ним автографами. По значимости ваши росписи равны, — привыкшая искать компромиссы даже тогда, когда это не особо надо или фразы сказаны лишь в шутку, Жозефина не могла не обойтись без того, чтобы накидать парочку более-менее приемлемых вариантов, выбрать среди них оптимальнейший и потом выдать его Защитнице.
Но вот советов, как можно прожить такую жизнь (вполне может оказаться, что все это цветочки) и не сойти с ума леди Монтилье не могла. Не её это привилегия, не ей, скромному послу, поучать Героев. По крайней мере не Хоук уж так точно. А вот Эллану приходится, но лишь исключительно в том, в чем сильна Жози — дипломатии, лезть с советами о том, как лучше закрывать разрывы и более того — Брешь, она не собирается. Такие вещи, пожалуй, слишком… личные. И переживаются исключительно в личном порядке. Быть может, это и служило основой для глубокого уважения, которое испытывает она к героям? Жозефина молчала, не зная, что и сказать. Нечасто удается услышать историю Защитницы от самой Защитницы да ещё и с теми подробностями, о которых Варрик в своей книге нарочно умалчивает. Впрочем, Мариан совершила любезность, переведя стрелки на саму леди Мотилье.
— Пойдемте дальше, — снова коридоры, лестницы, «приемная» Жозефины, о чем она вкратце обмолвилась, но конечным пунктом была Ставка Командования. Конечно, леди Хоук уже бывала здесь, но почему бы и нет? — В Ставке командования решается судьба всего мира, но это вы уже знаете. Но обращали ли вы внимание на вид, открывающийся из окон? — дверь еле слышно приоткрылась, одна из ассистенток буквально губами произносит: «де Копьи» и уходит. Леди Монтилье вздыхает, размышляя над тем, какими путями придется выбираться из ставки командования, чтобы не попасться на глаза, а потом усмехается. В детстве ей нравились и догонялки, и прятки.
— Я обучалась на посла с самого детства, но стала послом, — живая речь леди Монтилье затихла ещё в самом начале. Оказывается, вопрос оказался гораздо сложнее, чем ей думалось в начале. Жозефина смотрела на карту Орлея, но видела лишь внезапное падение своего противника, первое убийство в её жизни. Вина, которую ей не дано искупить ни одной молитвой, ни одним утешением. Ведь именно тогда она и стала послом, да? Поняла, наконец, какова цена человеческой жизни, как важно её сохранить. Не приглашение на роль посла, не её первые успехи на политическом поприще, а именно та нелепая случайность. Однако, вряд ли Мариан Хоук хочет услышать именно эту часть истории.
— Послом я стала ещё раньше, чем вступила на эту должность официально. Показав себя не только наследницей рода Монтилье, но и многообещающим Игроком, в отличии от многих, являющихся миротворцем, а не интриганом, я заслужила уважение не только в высших кругах, но и при дворе. Так что это было только вопросом времени. Не сказать, чтобы все прошло легко, всегда найдутся люди, способные на подлость, но в большинстве своем мне удавалось справляться. А в остальных случаях скрывать свои конфузы. Кстати о конфузах… Прошу прощения, что опять возвращаюсь к вам, но было ли у вас в жизни нечто подобное? Я однажды чуть не развязала подпольную войну Антивы и Орлея, взяв не ту ложку во время ужина. Во дворце одного лорда были барды, посчитавшими это каким-то особым знаком, уж не знаю почему, в итоге чего началась полный хаос!

- Когда мы потеряли Убежище, - слова обжигают горло, словно прикосновение раскаленной добела кочерги; нескоро ещё будут забыты жертвы, нескоро воспоминания о исчезнувшей в один миг надежде, тающей в адском пламени горящей Церкви, удастся затмить или хотя бы приглушить; испытав, увидев своими глазами такое, жизнь никогда не станет прежней, - мы совершенно не знали что делать. Эллана не просыпалась, всюду, со всех сторон была невыносимая боль... Мы ссорились друг с другом, пытаясь убрать её на задний план, но не получалось.
Говорить о таком было тяжело. Наверное, ничуть не легче, чем Защитнице о своей жизни. Но Жозефина знала, что надо было, её сердце подсказывало, что все же надо было. Леди Монтилье по долгу службы часто приходилось сдерживать все свои эмоциональные порывы, но Мариан вызывала доверие, которое напрочь сносило стену, построенную между Жозефиной-дипломатом и Жозефиной-человеком.
- Путь до замка был неизвестен нам, приходилось слепо идти за Вестницей, которая в свою очередь шла за Соласом. Это было испытанием веры, никто не знал, чем мог закончиться тот поход, мы все могли просто замерзнуть в тех горах или умереть от голода, - голос Жозефины то затихал, то становился громче, то предательски дрожал, то наоборот в нем появлялась твердость, но она не замолкала ни на секунду, - К чему я все это. К тому моменту, как мы, как я увидела Скайхолд, я была устала и измотана, не телом, но душой. И Скайхолд показался мне... Не только маяком надежды, знаком что все было не напрасно, но и той тихой гаванью, куда можно было причалить после множества бурь. Впервые за все то время я почувствовала себя спокойно и, как позже удалось узнать, я была не одинока.
Наверное, все же леди Монтилье высказала слишком много. По крайней мере, так казалось сейчас. Люди часто совершают поступки или говорят вещи, о которых становится потом чуть-чуть, но жаль. Но Жозефине не было жаль. Просто была немного смущена, что рассказала гораздо больше, чем надо было изначально. Свой рассказ или даже исповедь, она заканчивала с улыбкой и трепетной нежностью, теплотой:
- Кто знает? Может, с помощью какой-то древней магии его зачаровали, чтобы он всегда был для людей оплотом спокойствия и умиротворения?

Уже в который раз Жозефина тихо удивлялась природной скромности стоящей перед ней героини. Мариан не видела себя такой, какой она видна в глазах других, поэтому нещадно себя принижает. На каждое её слово хотелось мягко возразить, но, как ни странно, леди Монтилье не знала как. Ей не хотелось, чтобы это выглядело пустым и слепым восторгом перед уже обезличенным и обросшим множеством легенд образом Защитницы, ей хотелось показать свое уважение перед сильной, действительно сильной женщиной, которой не только совершить великие поступки, но и пережить их. Жизнь такого человека не может быть конфузом.
Во рту пересохло. ""Ты" реазануло ухо.Неплохо было бы выпить воды, ещё лучше - вина.
- Но для Лиандры вы, - Жозефина запнулась. Хоук, видимо, тоже поддавшись какому-то душевному порыву теперь обращалась к ей на "ты". Этикет настоятельно советовал гнуть леди Монтилье свою линию, продолжая общение на "Вы", к тому располагала разница в возрасте, статусе и положении в обществе. В противовес - горячая антиванская кровь, убеждающая, что на открытость нужно отвечать тем же, а и от неё не убудет. К тому же это не официальная дипломатическая встреча, на которой нужно сохранять официоз, даже если дело будет касаться жизни и смерти, а совсем наоборот - именно Жозефина и настаивала на этой личной неформальной экскурсии, чтобы узнать Защитницу получше. И... ведь в начале пути она и решила, что в случае чего подстроиться под Хоук.
Но Жозефина умела делать из мелочей трагедии, да и Защитница Киркволла была особенной, выходящей из ряда вон среди людей, с которыми каждый день приходится вступать в переговоры.
Видимо, и обращение к ней поэтому должно быть все-таки особенным, пусть для того, чтобы сделать это Жозефине придется совершить маленький подвиг,
приложив все усилия, на которые её хватит сил. Сделав глубокий вдох, леди посол все же поправила себя:
- Ты была самой хорошей, внимательной и любящей дочерью. Родители всегда принимают своих детей такими, какие они есть.
Тема родителей и детей, наверное, всегда будет одной из самых острых для человечества, никакие войны, никакие концы света и Бреши не сравняться с этим. Жозефина не была исключением. Работа отнимала много времени, как много времени отнимали попытки вернуть былую славу рода. Но то был род, нечто абстрактное, таящееся в глубине веков и необозримом будущем, а не семья. И пусть Жози и была семейной девочкой, но долг всегда был для неё важнее, посему она сейчас и находится за тысячи километров от родных мест. Ей бывало одиноко и грустно, что мимо проходят памятные события, когда-то ей пришлось пропустить юбилей отца из-за приема у Императрицы, что она хорошая дочь для рода Монтилье, но не для мамы и папы. В ответ на одно из писем, полный сожалений по этому поводу, Жозефине как раз-таки и пришли те слова от матери, которые так удачно пришли на ум ей сейчас и которыми она ответила Мариан.
Гадания... Животрепещущая тема. Ею Жозефина решила развлечь леди Хоук на пути к саду.
В приемной было тихо и пусто, видимо помощница все же смогла временно занять Баббет де Копьи до поры до времени, а значит можно со спокойной совестью продолжать. О главном зале дипломат сказала буквально пару фраз - это одно из тех мест, которое лучше увидеть, чем услышать о нем. Все должно было пройти спокойно, но...
Чуткий слух уловил, как на другом краю зала пускает в землю свои корни в виде перепалки зарождающийся скандал. С участием той же де Копьи. Выхода было ровно два: или покинуть Хоук, начав разбираться со всем, или... позорно сбежать, кхм, точнее принять стратегически важное решение в виде отступления с поля брани. Жозефина взяла под локоть Мариан и тихо прошептала:
- Если не хочешь встретить старую знакомую, которая всласть захочется понабирать или создать новых сплетен о тебе, то не оглядывайся и прибавь шагу.
Как хорошо, что дверь, ведущая к саду, находилось достаточно близко, так что отступление прошло удачно. Перед этим, правда, миледи Монтилье все же не удержалась и успела попросить слугу "подарить" бутылку вина Баббет, надеясь, что напиток даст фору чуть ли не в целый день.
Cад тоже не нуждался в особых комментариях: красив и тих. Жозефина подошла к колодцу и заглянула внутрь:
- В детстве мои братья не особо любили гадания, считали это девичьими причудами. В то время, как они подросли, у них пробудился интерес к девушкам, но не к их причудам. А вот моя сестра... Стоило услышать о чем-то новом, как сразу тащила меня. "Жозефина, Жозефина! Разве тебе не хотелось бы узнать свою судьбу? Правда, для этого нужна кровь козы..." - со смешком передразнивала Жози Иветту, - Но поскольку мне от этого никак не отвертеться, то приходилось либо придумывать свои собственные гадания, либо находить те, которые были помиролюбивее. Множество антиванских гаданий связано с водой или вином. Вы бы видели лица наших родителей, когда десятилетняя я и семилетняя Ив разбили  одну из самых дорогих бутылок по неосторожности. Они так и не поверили, что мы хотели использовать её для гаданий... Когда я была в пансионе, то гадать тоже приходилось. Гадания в Орлее связаны больше с зеркалами и самыми различными манипуляциями, которые только можно с ними производить. К примеру, если посмотреться в разбитое, а точнее треснутое зеркало, то увидишь свою смерть. Но большая часть гаданий все же посвящена любви. И где же мой нагаданный суженый? Время идет, а я не молодею, - с улыбкой вопрошает кого-то свыше Жозефина, а потом, отвернувшись от колодца, спрашивает: - А вы с сестрой видели что-нибудь или кого-нибудь?

Отредактировано Josephine Montilyet (2017-02-13 17:19:46)